Наука страсти - Джулиана Грей Страница 20

— Вас опекает герцог Олимпия. — Эшленд сказал это чуть резче, чем намеревался. Ему прискорбно недостает практики. «Сдерживайте свои чувства, мой мальчик, — прозвучал в голове знакомый голос. — Вы — человек великих животных страстей. Это ваша сила и одновременно ваша слабость».

— Многие другие тоже пользуются покровительством великих мира сего. Кроме того, я не особенно честолюбив. — Гримсби сделал еще глоток шерри, словно пытаясь скрыть смущение. — Мне не хочется становиться деловым человеком и отвечать за что-то важное. Мне нужны всего лишь книги и достаточно денег, чтобы содержать себя.

— А жена? Семья? Вы не желаете этих утешений?

— Я… полагаю, да. — Из-под бакенбард Гримсби растекался румянец. — Когда-нибудь.

— И вас не тянет к женскому обществу?

— Похоже, не так сильно, как вас.

Все это время Эшленд попивал шерри и теперь покрутил в пальцах пустой бокал.

— Вы не одобряете моей сегодняшней поездки?

— Это не мое дело. — Гримсби посмотрел на лежавшую перед ним книгу и провел пальцем по корешку. — Полагаю, для вас это более чем естественно… физическая потребность…

— Я полностью вас понимаю, мистер Гримсби. Остается только надеяться, что слухи о моей ужасающей распущенности не достигнут ушей моего друга Олимпии. Боюсь, он этого не одобрит.

Гримсби резко вскинул голову.

— Разумеется, нет, ваша светлость! Мне бы такое и в голову не пришло!

Голос его звучал так потрясенно, был полон такого искреннего смятения, Гримсби настолько не уловил иронию в словах Эшленда, что герцог почувствовал себя словно подвешенным в воздухе, разрываемым между подозрением и восхищением. Он мягко произнес:

— В таком случае, прислав вас сюда, мой друг Олимпия просто оказал мне услугу от щедрого сердца?

— Я… боюсь, я не понимаю вас, сэр.

Эшленд встал. Голова его слегка закружилась, он покачнулся, но тут же выпрямился, поставил опустевший бокал на стол и увидел, как пламя свечи отражается от золотистых волос Гримсби, создавая над ними ореол.

— Это полная ерунда, мистер Гримсби. Боюсь, мой интеллект меня сегодня подводит.

Гримсби уже вставал из своего кресла.

— С вами все в порядке? Могу я чем-нибудь помочь?

— Со мной все прекрасно. Благодарю за беседу, мистер Гримсби. Надеюсь, мы сможем часто повторять это вечернее удовольствие, когда снаружи завоет зима. — Эшленд показал на окно.

— Вы уже уходите, ваша светлость?

— Да. — Эшленд всмотрелся в лицо Гримсби, в прищуренные глаза за стеклами очков, в крохотную озабоченную морщинку между бровями. Этот мальчик такой серьезный, такой мудрый и одновременно такой наивный. — Знаете, вы весьма интригующая личность, — рассеянно произнес он.

Рука Гримсби упала на книгу.

— Ничего подобного.

— Не могу не задаваться вопросом, не скрываете ли вы куда больше, чем показываете.

— Прошу прощения, что вы имеете в виду?

Эшленд выпрямился. Не следовало пить тот лишний бокал шерри, его тело к этому не привыкло. Но так приятно, когда твои мозги цепенеют, когда кровь опять поет, а в отсутствующей руке не ощущается ничего, кроме онемения.

— Я толком не знаю, что имел в виду, мистер Гримсби, — ответил он, улыбнулся, протянул руку и похлопал беднягу по изумленному подбородку. — Но я непременно это выясню.

Дверь за внушительной фигурой герцога Эшленда затворилась. Эмили рухнула в кресло. Она закрыла глаза, но его лицо по-прежнему стояло перед ней — черная повязка на гладкой коже, единственный ярко-голубой глаз внимательно изучает ее.

«Знаете, вы весьма интригующая личность».

Эмили глубоко вдохнула. Ей кажется, или она действительно все еще чует его запах? Немного шерри, дикий ветер с болот, теплая шерсть, аромат пряного мыла — скорее всего сандаловое дерево. А может быть, это она сама. Эмили подняла руку и принюхалась к рукаву.

Нет, от нее ничем таким не пахнет.

Сердце все еще быстро колотилось в груди, кончики пальцев щипало. Да что за дьявольщина с ней творится? Этот высокий крупный человек со своим пронзительным глазом, изуродованным лицом и пустой манжетой — боже милостивый, уж не влюблена ли она в него? В герцога Эшленда, всего два часа как выбравшегося из постели какой-то проститутки, сидевшего тут с вытянутыми ногами и с волосами, бело светившимися в полумраке библиотеки?

Эмили снова подняла руку и притронулась к подбородку. Она ощущала герцога, чувствовала, как затрепетали ее жилы, когда он потянулся к ней, когда ее кожа предвкушала его прикосновение. Она, Эмили, хладнокровная и любящая науку, принцесса Германии!

Издалека послышался приглушенный топот — Эшленд поднимается по лестнице.

«Но я непременно это выясню».

Эмили схватила свой бокал с шерри и осушила его.

Это будет очень долгая зима.