Деревянное море - Джонатан Кэрролл Страница 20

— Давай предположим, что имеет. А как насчет ящериц?

— Что насчет ящериц?

— Тебе они нравятся? Они для тебя важны?

— Ты, часом, не того? — Я выразительно покрутил пальцем у виска. — Джордж, забудь ты про этих ящериц, а? У меня и без них голова кругом идет.

— Как скажешь. Но тогда лучшее, что мы можем сделать, — это удостовериться, по-прежнему ли пес зарыт на моем заднем дворе.

— Я тоже об этом подумал. Ты туда еще не заглядывал?

— Заглядывал. Там все по-прежнему.

— Но это ж ничего не значит! Не удивлюсь, если он успел воскреснуть и теперь сидит себе на моем парадном крыльце.

Джордж положил скоросшиватель Антонии, а на него — свои очки. Помедлил, вздохнул, провел ладонью по редеющим волосам.

— Нервничаю я что-то, Фрэнни. Опасаюсь туда идти.

— Опаска — дело естественное.

Он опустил глаза.

— А ты когда-нибудь боишься?

Я открыл было рот, но остановился. Джордж слишком хорошо меня знал. Лгать было бесполезно.

— Бывает иногда.

Он кивнул, как будто всегда это знал.

— Ты никогда не боялся. Сколько тебя помню — ни разу не видел тебя испуганным.

Я вытащил из кармана свой перочинный нож.

— Смотри, Джордж, страх, он вроде этого ножика. Он служит одной цели: резать на части. Но если его сложить и сунуть в карман, вреда от него никакого.

— Ну и как ты это делаешь?

— Ты сам создаешь свой страх. Он ведь не в воздухе, как какая-нибудь заразная болезнь. Чаще всего его рождает любовь. Когда любишь что-то так сильно, что потерять это было бы тебе невыносимо, то страх всегда где-то рядом. Я никогда ничего так не любил, чтобы волноваться из-за его возможной потери. Вот тебе и вся недолга. Магда говорит, это самая моя прискорбная черта. Может, она и права.

— Неужели ты так мало любишь свою жену, что не боишься ее потерять?

Я отрицательно помотал головой.

— Фрэнни, ты это серьезно?

Я отвел глаза.

— Да. Идем?

Шествие возглавил Чак. Этот молоденький глупый пес считает, что мир крутится вокруг него. Стоило нам выйти наружу, как он исчез. Это произошло так быстро и неожиданно, что у нас с Джорджем буквально ноги к земле приросли. Он только что вышагивал в трех футах впереди нас, самоуверенно размахивая хвостом, как это свойственно таксам. И вот в одно мгновение пропал — хлоп — и нету!

Джордж сделал шаг вперед и неуверенно позвал:

— Чак?

Дворик был небольшой, аккуратный. Псу в нем просто некуда было спрятаться. Но Джордж поспешил в дальний угол, склоняясь чуть не до земли, искал хоть какие-нибудь следы собаки.

У меня зазвонил мобильник. Я инстинктивно почувствовал — что-то еще приключилось.

— Шеф? — Низкий голоса Билла Пегга звучал взвинченно.

— Слушаю.

— Дом Скьяво горит. Просто полыхает. Явный поджог. Горит, будто его бензином облили.

— Еду.

Джордж бестолково крутился по дворику, разыскивая Чака. Я выключил мобильник и сказал Джорджу:

— Забудь ты об этом. Тот, кто его умыкнул, просто играет нами. Сейчас ты его ни в жизнь не найдешь.

Он бросил на меня свирепый взгляд.

— Не смей так говорить!

— Его нет. Идем лучше со мной. Кто-то поджег дом Скьяво. Все складывается одно к одному, Джордж! Может, Чак окажется там!

Зажмурившись, он помотал головой.

— Нет, я лучше тут останусь. Он может быть где-то здесь.

Я подошел и взял его за руку.

— Как только мы собрались откопать Олд-вертью, я получаю сообщение, что дом Скьяво горит. По-твоему, это совпадение? Тебе не кажется, что нами кто-то управляет? Нам не следует сейчас это делать.

— А может, как раз наоборот. Может, именно это ты сейчас и должен предпринять, Фрэнни! Возьми да откопай пса сейчас же.

Я подумал, что в его словах, возможно, есть смысл. Только что мне было делать? Начальник полиции обязан быть там, где случилась беда. В настоящий момент беда была в пяти кварталах от нас с Джорджем — горел дом.

— Послушай, я должен туда съездить. Вернусь, как только смогу.

Он растерянно огляделся по сторонам.

— Что происходит, Фрэнни? Скажи, что творится?

— Вот в этом я и собираюсь разобраться.

— О-ох, мама-мама, ну, на сей раз ты попал по-настоящему!

Мальчишка стоял на горящей палубе… точнее сказать, мой старый знакомый стоял перед горящим домом Скьяво спиной к огню, руки в карманах. Рядом с ним находился какой-то чернокожий неопределенного возраста. Ни тот ни другой не обращали на огонь никакого внимания. Казалось, они смотрели только на меня.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я у парнишки.

Позади них добровольная пожарная дружина Крейнс-Вью пыталась локализовать огонь. Эти ребята знали свое дело, но пожар разгорался все сильнее, и от них требовалось все их умение.

Чернокожий шагнул мне навстречу и с улыбкой протянул правую руку.

— Я пришел, чтобы с вами встретиться, мистер Маккейб. Мое имя Астопел.

Я опасливо обменялся с ним рукопожатием. Мальчишка стоял молча, скрестив руки на груди, на лице — странное, обеспокоенное выражение. Что оно говорило?

— Палач может выбить подставку из-под ваших ног в любую секунду, мистер Маккейб. Это и потребовало моего визита.

Словно для придания его словам и всей сцене большего драматизма, крыша выбрала именно этот момент, чтобы рухнуть с оглушительным треском. Сноп искр и обломков поднялся высоко в воздух.

— Это ваша визитная карточка? — я кивнул на горящий дом, стараясь казаться невозмутимым.

Фрэнни-младший съежился от страха и одними губами произнес, обращаясь ко мне:

— Не глупи!

— Разве недостаточно чудес свершилось в последние дни, чтобы убедить вас, что жизнь изменилась? — Чернокожий хрипло кашлянул, пытаясь прочистить горло. — Нет, это не моя визитная карточка. Хотя, если пожелаете, могу превратить вас в мокрицу. Или в колючехвостого стрижа, самую быструю птичку в мире. Или вы предпочтете пять минут помучиться какой-нибудь редкой тяжелой болезнью? Ну, скажем, синдромом Леша-Нихана? Болезнью Опитца? А как насчет синдрома чужой руки?

— Я всегда мечтал стать Элвисом…

Малыш Фрэнни раздраженно воздел к небесам руки.

— Ты просто недоумок! Знаешь, кто он такой?

— Апостол.

— Астопел, мистер Маккейб, Астопел. Мое имя — не анаграмма. А я не апостол. — Впервые за весь разговор выражение его лица изменилось. Казалось, последнее его замечание ему понравилось. — А пожар, к вашему сведению, вовсе не моих рук дело. И если уж на то пошло, это ваша вина. Будь вы чуть-чуть сообразительней, дом этот мог бы и уцелеть.