Последнее лето - Елена Арсеньева Страница 20

– Ничего не поделаешь, – участливо поглядел нанего Смольников. – На шубу пришейте новый воротник – взамен срезанного. Ав следующий раз, в самом деле, оставляйте ее у швейцара! Целее будет!

И выбежал из кабинета.

* * *

Вот уж кого Сашенька меньше всего желала бы видеть, так этуКлару!

Конечно, надо было поздороваться или хотя бы простопромолчать, однако Саша терпеть не могла фамильярности, тем паче – этогопренебрежительного «дитя мое». Тоже нашлась еще маменька!

– Кому дитя, а кому и Александра Константиновна! –проговорила она дерзко.

– Ну и кому же это, мне, что ли? – фыркнула Клара,глядя на нее сверху вниз (они были одного роста, однако эта особа как-тоумудрялась смотреть на Сашеньку свысока). – А цветочек – тоже мне? –И она протянула руку к слегка помятой, но еще вполне свежей Сашиной герани.

– Не троньте! – вспыхнула та.

– А что такое? – вскинула брови Клара. – Немне геранька предназначена, да? Тогда кому же?

Сашенька и не хотела, а побагровела. Говорят,мамочка-покойница заливалась краской так же стремительно. Интересно, почему внаследство единственной дочери она оставила только эту способность – краснетьдо ушей, до макушки, до кончиков волос?!

– Ах, какая же я недогадливая! – издевательскипротянула Клара. – Вознесенскому цветочек принесли, да? Божественномунашему Игорю Владимировичу? Но неужели только цветы? Неужели нет записочки?Этакой нежной записюлечки: «Люблю, обожаю, жить без Вас, без Ваших прекрасныхглаз, без звуков Вашего голоса не могу…» И, конечно, каждое слово или волнистойлинией подчеркнуто, или двумя чертами, или выделено жирным, и восклицательныхзнаков не оберешься…

Сашенька похолодела. Каким образом Клара умудриласьзаглянуть в ее записку?! Ведь там все именно так, в точности! Нет, не моглаКлара этого знать, это всего лишь ее догадки… Черт, до чего же обидно-верныедогадки!

– Не ваше дело! – скрипучим от ненависти голосомвыдавила Сашенька и отвернулась от Клары, сделала шаг в сторону. Однако талегким, стремительным движением оказалась на ее пути.

– Конечно, не мое, – сказала довольномиролюбиво. – Но вы хоть и дурно воспитанная девчонка, а все же дочьчеловека, с которым я… – Клара сделала выразительную паузу и продолжила: –С которым я, так сказать, коротко знакома, значит, вы мне не совсем чужая, апотому я должна заботиться о вас, хотите вы этого или нет. Мой вам совет,Шурочка…

Сашу передернуло. Она не выносила, когда ее называлиШурочкой! Сколько она себя помнила, она всегда была Сашей, Сашенькой, аШуриком, Шуркой был брат. Шурочек , мужского ли пола, женского ли, в семьеРусановых категорически не имелось!

Клара этого, очень может быть, и не знала, но Саша былаубеждена, что зловредная актрисулька назвала ее ненавистным именем нарочно, сиздевкой! Она уже открыла рот, чтобы запальчиво одернуть эту особу , однакоследующие слова Клары заставили ее онеметь:

– Мой вам совет – оставьте эти ваши бредни!Вознесенского голыми руками не взять. Он не для вас, не для таких наивныхдурочек, как вы. «Твой друг не дорожит неопытной красой, незрелой в таинствахлюбовного искусства», – процитировала она Батюшкова с той легкостью исвободой, с какой способны вставлять в речь стихотворные отрывки толькоактрисы. – Возвращайтесь к своим гимназистикам, к этим, как их там…Левушкиным, Малининым, Пустовойтовым… Аксаковым! Вот именно – к Мите Аксаковувозвращайтесь, к тем самым берегам, куда его влечет неведомая сила! –Клара издевательски хохотнула, по своему обыкновению. – А Игорь, повторяю,не для вас, он уже занят – занят давно и прочно.

В любую другую минуту Сашенька, наверное, упала бы в обморокот возмущения той бездной предательства, которая внезапно разверзлась передней. Эта смешная, полудетская история с Митей Аксаковым… Три года назад, Сашатогда еще в гимназию ходила, отцу вдруг взбрела фантазия учить дочку английскомуязыку. Гимназических французского и немецкого ему, видите ли, сталонедостаточно, к тому же английский начал входить в моду. Русанов тогда былчастным поверенным, с государственной службой на время расстался [14], а оттого доходы его были хоть нерегулярны, но порою весьма обширны. Вот и вто время случился у отца немалый гонорар, который позволил ему нанять кСашеньке настоящую мисс, одну из немногочисленных англичанок, ветрами судебзанесенных в Энск и прочно застрявших там. Дважды в неделю, кроме часовогоурока в классной, мисс Хоуп должна была сопровождать Сашу на каток (делопроисходило зимой), а по пути и во время катания (что мисс, что Саша былизаядлыми конькобежками) ей было предписано вести с ученицей беседы на житейскиетемы и помогать таким образом постигать разговорный английский язык. Однако изэтой затеи мало что вышло. Как раз вплотную к Чернопрудному катку стоял дом,куда приехал на Рождество к отцу Митя Аксаков, молодой прапорщик, прошлойвесной выпущенный из юнкерского училища, и стоило Мите увидеть на льду Сашенькув компании с мисс Хоуп, как он торопливо набрасывал шинель, нахлобучивалфуражку, надевал коньки и бросался на каток. Он отвешивал поклон мисс Хоуп ишептал Сашеньке, перефразируя Пушкина: