Как две капли воды - Даниэла Стил Страница 20

Этот дом всегда напоминал ему о жене. И хотя отголоски болине утихли, все же ему нравилось здесь жить. Эдвард с удовольствием занималсяделами, проводил совещания с поверенными, совсем как в те дни, когда еще неушел на покой и правил целой империей. Последнее время он подумывал продатьсталелитейные заводы в Питсбурге, и Чарлз уверял, что нашел солидного,надежного покупателя. Но принять окончательное решение было непросто, так чтоони, возможно, задержатся в Нью-Йорке до конца октября, если не до декабря.

– Хорошо проводишь время? – спросил Эдвард дочь,радуясь, что может немного побыть с ней наедине.

– Прекрасно, папа. Но не уверена, что хотела бы житьздесь постоянно. Я скучаю по Кротону, хотя с удовольствием посещаю музеи, балыи вечеринки. Здесь столько всего происходит!

Она улыбнулась, на минуту превратившись в прежнюю девочку, иЭдвард почувствовал угрызения совести за собственный эгоизм. Нужно помнить, чтодочери уже не маленькие и должны выйти замуж. И все же у него сердцеразобьется, когда они покинут дом.

– Мне следовало бы почаще представлять вам порядочныхмолодых людей, – не слишком убежденно заметил он, обмениваясь улыбками сОливией. – Давно пора подумать о вашем замужестве, хотя, правду говоря, непредставляю, как обойдусь без вас. За тебя я больше всего опасаюсь. Ты недолжна так преданно ухаживать за мной, дорогая, чтобы я смог легче вынестиразлуку.

Вместо ответа Оливия поцеловала руку отца, и глаза Эдвардазажглись любовью.

– Я никогда не покину тебя. Ни за что.

Она неизменно повторяла эту фразу сначала в пять лет, потомв десять, но тогда это были лишь детские обещания. Теперь же она сознавала, чтотак и будет. Здоровье отца сильно ухудшилось, сердце ослабело, и Оливия непредставляла, что с ним станется без нее. Кто присмотрит за отцом? Кто станетвести дом? Кто вызовет доктора, если ему станет плохо?

Не может же она бросить отца на попечение равнодушных слуг,а Виктория никогда не замечает, болен ли он или здоров.

– Я не оставлю тебя, папа. И никаких споров, –твердо объявила Оливия.

– Останешься старой девой? Вздор, дорогая! –запротестовал отец, втайне восхищаясь дочерью и зная, что следовало бы раз инавсегда запретить подобные разговоры, но не имея сил сделать это. Ондействительно отчаянно нуждался в Оливии и хотел, чтобы все оставалосьпо-прежнему, даже если это означало, что она должна пожертвовать собой. Онпропадет без нее. И все же она заботится о нем скорее как жена, чем как юнаякрасавица, которой необходимо иметь собственную жизнь.

И не желая даже думать о возможности лишиться дочери, Эдвардпоспешно сменил тему:

– Виктория не встретила никого подходящего? Боюсь, янедостаточно уделял внимания вашим поклонникам.

Он заметил, что Чарлз Доусон очарован младшей дочерью… илисразу двумя? Как, впрочем, и многие мужчины. Так трудно сделать выбор, когдаперед тобой столь прелестные особы.

– Не думаю, отец, – солгала Оливия, как всегда,защищая сестру. – Мы еще не успели… то есть… не совсем…

Они, разумеется, знали здесь многих, но молодые людиотчего-то не уделяли им особого внимания. Возможно, потому, что люди смотрелина них как на игру природы и воображали, что сестры никогда не согласятсярасстаться. Никто не подозревал, какие они на самом деле разные, как отличаютсяих вкусы и интересы. Окружающие видели в них этакое двойное издание хорошенькойдевушки.

– Надеюсь, Виктория хорошо себя ведет? – веселоосведомился отец.

Он уже успел узнать по своим каналам, что младшая дочьнаучилась водить машину, успела стащить «форд» для собственных надобностей икуда-то на нем ездила. К счастью, до него не дошли известия о ее аресте, иэскапада с «фордом» показалась совершенно безобидной, хотя и не слишком умной.В ее возрасте Элизабет тоже была способна на подобное и как-то на пари сподругой даже ввела коня в гостиную, чем навлекла на свою голову град упреков.Но Эдвард только смеялся. Для мужчины своих лет он был на удивлениеснисходителен и никогда не возмущался проказами Виктории, потому что онаслишком напоминала ему покойную жену.

– Тебе удобно? – спросила Оливия, перед тем какпойти переодеться к вечеру. Она налила отцу еще один бокал хереса и подалагазету. Он заверил, что через несколько минут последует ее примеру и отправитсянаверх.

Поднимаясь по лестнице, Оливия думала о словах отца.Наверное, им в самом деле давно пора встретить кого-нибудь и подумать озамужестве. Но для нее все остается по-прежнему. Она не имеет права броситьотца. Будь их мать жива – дело другое, но теперь хотя бы одна из них должнаостаться и позаботиться об отце. Очевидно, это ее обязанность, от Виктории всеравно не будет толку.

И тут неожиданная мысль поразила ее. А если такой человек,как Чарлз Доусон, сделает ей предложение? Что она ответит? Что сделает? Приодной мысли об этом сердце забилось сильнее. Представить невозможно, что Чарлзуона понравится… но если… если… Нет, нельзя позволить себе думать о таком! Онаобязана выполнить свой долг. И Чарлзу нет никакого дела до нее. Он просто добри вежлив, поскольку отец – его клиент.

Войдя в комнату, она услышала доносившееся из ванной пение.Должно быть, сестра переодевается там. Ванная одновременно служила гардеробной,и, войдя туда, Оливия увидела разбросанные по полу платья, среди которых был инаряд из розового газа.

– Что ты делаешь? – удивилась она, но тут же всепоняла.

– Я не собираюсь напяливать то убожество, которое тывыбрала! – злобно взвизгнула Виктория, бросая на стул очередноеплатье. – Мы будем выглядеть как парочка рыбных торговок, хотя,по-видимому, ты этого и добивалась!

– А по-моему, они очень милые, – небрежно бросилаОливия и, не желая ссориться, добавила: – А что тебе приглянулось?

В этот момент Виктория сняла с вешалки платье, которое Оливиятерпеть не могла. Это было платье из алого бархата, отделанное крошечнымигагатовыми бусинками, с очень глубоким декольте. Они надевали наряды всего одинраз, на рождественский вечер в отцовском доме. К наряду полагалась чернаяатласная накидка, подбитая алым бархатом.

– Мне не нравится этот фасон, – вскинулась Оливия,едва увидела, что именно держит в руках Виктория. – Вырез слишкомглубокий. У нас будет вульгарный вид.

– Это бал, а не пятичасовой званый чай вКротоне, – холодно объявила Виктория.

– Пытаешься выставиться перед ним, Виктория, но я тебев этом не помощница. В этих нарядах мы хуже уличных шлюх, и я это не надену.

– Как пожелаешь, – хмыкнула Виктория, повернувшисьна каблучке, и Оливия была вынуждена признать, что сестра просто ослепительна. –В таком случае, дорогая Олли, почему бы тебе не поехать на бал в розовом, а яуж выберу красное.

К удивлению Оливии, она говорила вполне серьезно,