Клуб одиноких сердец - Крис Манби Страница 2

Неделей раньше Руби стояла у окна офиса и, глядя на серую нудную морось, изводила себя матримониальной статистикой.

Население Лондона — семь миллионов человек. Из них пятьдесят один процент — женщины. Остается примерно три миллиона четыреста тысяч мужчин, из которых двадцать процентов моложе восемнадцати лет. Урезаем цифру до двух миллионов семисот тысяч, из которых как минимум тридцать процентов старше пятидесяти, то есть в распоряжении Руби остается всего-навсего один миллион девятьсот тысяч мужчин подходящего возраста. Отбрасываем процентов десять на «голубизну»; из оставшихся одного миллиона семисот тысяч гетеросексуальных мужчин половина женаты — получаем восемьсот пятьдесят тысяч; из них половина уже обзавелись подружками; следовательно, мы имеем четыреста двадцать пять тысяч свободных мужчин. Вычеркиваем тех, что состоят на службе у Ее Королевского Величества, также ставим крест на маменьких сыночках — это еще минус тысяч сорок — сорок пять. Далее, полученное число делим на процентное соотношение мужчин вообще и тех, кто мог бы понравиться Руби (судя по ее знакомым мужского пола — это где-то 1:33, или 3%). И, прежде чем мы примем во внимание такие моменты, как разница политических и религиозных убеждений и тот факт, что девять из десяти мужчин предпочтут молоденькую киску женщине слегка за тридцать, количество потенциальных женихов сокращается с трех с половиной миллионов штук до каких-то жалких ста тысяч. При этом конкуренцию ей составят два миллиона девушек, более симпатичных и удачливых, чем сама Руби.

«Боже, какая тоска!»

Руби ненавидела статистику. Особенно ей не нравилось утверждение, что будущие супруги якобы чаще всего знакомятся на работе. Когда Руби впервые пришла стажером в «Холлингворт паблик релейшенз», она, проклятая статистика, заставляла трепетать сердце и ждать обещанной встречи с любовью. Но вскоре Руби поняла, что империя «Холлингворт» буквально кишит длинноногими блондинками, неуемно игривыми, как только что откупоренное шампанское, и глянцевыми от искусственного загара, словно каждую свободную минуту они проводят на высокогорных курортах. Незамужних красоток было так много, что даже шеф-бухгалтер Фрэнк Кларк по прозвищу Пятый Подбородок пользовался большим спросом.

Как-то, прочитав в журнале слезливое письмо одного безнадежного холостяка с жалобами на то, что он никак не может найти себе девушку, Руби мысленно посоветовала ему поступить на службу в какую-нибудь пиаровскую фирму. У самой Руби было ощущение, что она поступила в женский монастырь.

Однако для Эмлина Крайшенга по кличке Черная Пантера, банковского менеджера по должности, застекленные офисы «Холлингворта» казались большим аквариумом, полным золотых рыбок, на которых он посматривал, как голодный кот. Рабочее место Эмлина находилось рядом с отсеком Руби за невысокой прозрачной перегородкой. Эмлину нравилось думать, что прозвища Черная Пантера он удостоился благодаря своему лощеному виду, черным прилизанным волосам и способности одним молниеносным прыжком хватать и заволакивать в фирму нового клиента прежде, чем конкуренты успевали открыть рот и сказать «а». На самом же деле девушки наградили его зоологическим именем за животную похотливость. Говорили, что для новеньких переспать с Эмлином — все равно что пройти обряд посвящения. Оно и понятно: в царстве слепых одноглазый — король.

К счастью, Руби начала работать в компании раньше, чем там появился Эмлин, и ей удалось избежать малейшего намека на романтические отношения с ним, особенно после того, как однажды за ланчем он с гордостью поведал ей, что является носителем дерматофиоза — жуткий случай грибкового заболевания ног, с которым не может справиться ни один врач. Уже одного этого сообщения было достаточно, чтобы кусок сэндвича с майонезом и яйцом застрял у Руби в горле, но Эмлин не унимался: он пустился в подробный рассказ о том, как по вечерам из его носков, точно рыбья чешуя, сыпятся хлопья кожи. Руби подумала, сможет ли она вообще когда-нибудь есть в присутствии Эмлина. Зато у нее выработался стойкий иммунитет против сокрушительных чар Черной Пантеры.

После эпизода с Эмлином Руби приняла как данность тот факт, что ее Большому Служебному Роману сбыться не суждено. Но, по крайней мере, работа в этой фирме, при отсутствии ярко выраженных бизнес-талантов, означала, что Руби может спокойно погрузиться в ежедневную рутину, не утруждая себя такими мелочами, как «утренняя боевая раскраска лица» (можно и вовсе не умываться, если ты немного проспал, что иногда случалось с Руби). А потом по законам статистики и подлости в ее жизнь вошел Джон Флетт.

Джонатан Флетт — Майкл Дуглас в обличье исполнительного директора Баррингтоновского шарикоподшипникового завода. По правде говоря, Руби была разочарована, когда шеф поручил ей этот рекламный проект — воспевать прелесть маленьких серебряных шариков (а она-то как раз нацеливалась на контракт с косметической фирмой «Маскарад»). Однако стоило Руби увидеть Джонатана Флетта, и россыпи малиновой помады, перламутровых теней и сверкающего лака мгновенно вылетели у нее из головы. Черт, он был великолепен!

Руби вошла в мрачное бетонное здание заводоуправления в довольно кислом настроении. Но полчаса спустя она пожалела, что не накрасила глаза посильнее и не надела свой новый чудо-бюстгальтер «на косточках», от которого грудь казалась выше и пышнее. Ей так хотелось произвести впечатление на этого красавца. Флетт — ладный и стройный, в элегантном итальянском костюме, ему бы выступать по подиуму в модном доме Гуччи. Руби не могла выдавить из себя ни слова, ничего оригинального, кроме нескольких тусклых предложений по рекламным слоганам. Она впала в какой-то безмолвный экстаз и едва не грохнулась в обморок, когда Флетт предложил ей пообедать вместе.

За обедом выяснилось, что Флетт не только красив, но и умен. Он был не просто рядовым управленцем, но гениальным «аварийным» менеджером, способным заставить процветать любую самую захудалую фирму, для чего, собственно, завод и нанял его. Джонатан Флетт — сорок два года, недавно развелся, любит оперу и сквош и массу других вещей, которые значатся в списке Руби под названием «Как Прилично Провести Выходной День». Руби, окончательно потеряв дар речи, лишь завороженно кивала, пока Флетт рассуждал о достоинствах и недостатках музыки Вагнера. Когда они добрались до кофе, он многозначительно заметил, что у них с Руби так много общего и он этому страшно рад, поскольку им предстоит очень, очень тесное сотрудничество.