Скандальная страсть - Виктория Александер Страница 19

– Это моя работа, – отозвалась Сара, не поднимая головы. – Мы договорились, что в большинстве случаев я ужасная компаньонка, но я делаю то, что могу.

– Что ж, отлично, – рассмеялась Корделия, – тогда будь хорошей компаньонкой и сопровождай меня на прогулке. Небо сияет голубизной, воздух свежий, с набережной доносятся звуки музыки. День слишком хорош, чтобы оставаться в доме.

– Быть может, позже, – рассеянно отозвалась Сара.

– Не можешь оторваться от письма? – В любой другой день Корделия с удовольствием посвятила бы время работе над книгой, написанию статьи или планированию следующего путешествия, но сегодня она слишком взбудоражена, чтобы сидеть спокойно, и слишком раздражена, чтобы оставаться взаперти. – Ты же понимаешь, что я не могу идти одна.

– Понимаю, но удивлена, что и ты это понимаешь.

– Понимаю, но просто иногда не придаю этому значения. – За те годы, что Сара была ее официальной компаньонкой, Корделия часто полностью пренебрегала правилом – хорошо воспитанная молодая леди должна появляться в общественных местах с сопровождающей. Конечно, во время путешествия по незнакомым странам нельзя оставаться без сопровождения. Это вопрос безопасности, но сейчас они в Брайтоне. Почти каждое лето Корделия проводила здесь, знала дорожки для прогулок и морской берег так же хорошо, как улицы и парки возле ее дома в Лондоне. Поэтому в Брайтоне она чувствовала себя в полной безопасности Обстановка подталкивала к определенной свободе поведения, даже ее мама снисходительнее смотрела здесь на манеры и правила поведения, соблюдения которых всегда требовала дома.

– Почему бы тебе не взять с собой мальчиков? – Сара бросила на подругу совершенно невинный взгляд. – Уверена, они с удовольствием пойдут на прогулку.

– Замечательная идея, – насмешливо откликнулась Корделия. – А у тебя есть поводок?

Мальчиками называли всех отпрысков мужского пола старших сестер Корделии. Ее сестры успешно наградили своих мужей наследниками и только потом начали рожать дочерей. К этому времени у Корделии было шесть племянников от двенадцати до восьми лет и пять племянниц. Со дня на день на свет должна была появиться еще одна племянница или племянник. Матери Корделии нравилось быть окруженной внуками, и Брайтон давал великолепную возможность собрать целиком всю семью под одной крышей. Корделия подозревала, что окружение детей и внуков позволяет матери чувствовать себя королевой. Старшие сестры Корделии, Амелия и Эдвина, вместе со своим потомством, а также двое детей Беатрис приехали утром. Сама Беатрис вот-вот должна была родить третьего ребенка и предпочла остаться в Лондоне.

Сестер Корделии и их детей сопровождала небольшая армия служанок, гувернанток и нянь. Дом был наполнен детьми и женщинами, но не хватало присутствия мужчин старше одиннадцати лет. Однако никто против этого не возражал. В этот день лорд Маршам должен был вернуться в Лондон; мужья сестер собирались время от времени приезжать на несколько дней, пока их семьи жили в Брайтоне. Все зятья Корделии вели в Лондоне неотложные дела, не позволявшие им оставаться в Брайтоне надолго.

Первым от ежегодного отдыха в Брайтоне отказался муж Эдвины, сославшись на то, что ее отец отсутствует так же часто, как и проводит время с семьей. Следующим почти мгновенно эту идею подхватил муж Амелии – можно подумать, что он только и ждал подходящего случая. Корделия была совершенно убеждена, что оба мужчины доложили мужу Беатрис об этом способе уклониться от слишком тесных контактов с семьей молодой жены еще до того, как тот произнес свои торжественные обещания.

Получит ли мистер Синклер такой же совет до того, как они обвенчаются?

Было бы приятно, если бы ее собственный муж присоединился к этому уникальному братству мужчин, женатых на сестрах Баннистер. Но вряд ли такое случится. Корделию кольнуло странное чувство разочарования. Если она на самом деле выйдет замуж за мистера Синклера, то они редко, если вообще когда-нибудь, смогут присоединяться к остальной ее семье в Брайтоне. Нет, они бы жили в Америке, и это было бы самое захватывающее и бесподобное новое приключение. Одна мысль об этом привела Корделию в волнение.

Да, в Америке свои достопримечательности, которые ей давно хотелось увидеть.

– Нужно составить список, – тихо пробормотала Корделия.

– Если ты помнишь королей и святых, – рассеянно заметила Сара, – тебе это не составит труда.

– Королей и… – Корделия недоуменно нахмурилась, но потом поняла. – Королей и святых, да, конечно.

Амелия назвала своих сыновей в честь королей: Генрих, Эдуард и Ричард. Эдвина дала своим имена в честь святых, а именно апостолов: у нее были Томас, Мэтью и Джеймс. У Беатрис до сих пор был только один сын – Филипп, который мог быть назван и в честь короля, и в честь святого. Но она сама сказала, что назвала мальчика в честь отца, который любил его гораздо больше, чем можно любить короля или Бога.

Несмотря на свои имена, мальчики, особенно когда собирались вместе, не проявляли ни достоинства королей, ни спокойствия святых. Маленькие мальчики склонны делать то, что всегда делают малыши, поэтому прогулка с ними равносильна безграничному риску. Однако Корделия всегда гордилась своим мужеством и любовью к приключениям.

– Ну что ж, хорошо. – Она глубоко вздохнула. – Сара.

Сара оторвала взгляд от письма.

– Если мы никогда больше не увидимся, – драматически приложив руку тыльной стороной ко лбу, Корделия приняла позу любимой актрисы, – в будущем вспоминай обо мне с любовью.

– Надеюсь, ты не собираешься идти с ними без их гувернанток? – сухо заметила Сара.

– Я не настолько авантюристка, – усмехнулась Корделия и отправилась собирать стадо.

Через полчаса Корделия вместе с гувернантками Амелии и Эдвины шла по дорожке для прогулок. Гувернантку Беатрис оставили присматривать за детьми, точнее, за девочками, слишком маленькими для таких прогулок. Но если говорить честно, то тети, мамы, гувернантки и все прочие давно усвоили: лучше не пытаться устроить что-либо, даже прогулку, для всех детей сразу.

Не успели они отойти от дома на несколько шагов, как возник первый конфликт. Гувернантки пошли быстрее, чтобы не растерять своих разбегающихся подопечных. В считанные секунды они оказались далеко впереди, Корделия осталась совершенно одна, если только можно считать себя в полном одиночестве на оживленной дорожке в окружении несчетного количества восторженных туристов, жаждущих насладиться летним днем. Если бы ее спросили, Корделия призналась бы, что случится именно так, и помнила об этом. Ее вполне устраивала возможность прогуляться в компании только своих собственных мыслей, которые неизбежно снова вернулись к мистеру Синклеру. Уоррен – приятное имя, сильное, мужественное и надежное. Корделия всегда увлекалась значениями имен собственных, будь то имена людей или названия мест, для нее они были интересными и говорящими. И о мистере Льюисе легко было думать как об Уоррене.

Несомненно, это можно объяснить не чем иным, как личным знакомством с ним. Вероятно, этим же можно объяснить, что, читая письмо мистера Синклера, Корделия слышала голос Уоррена. Однако от этого нет никакого вреда. У него приятный голос, вполне подходящий высокому и широкоплечему джентльмену с немного озорным взглядом и улыбкой дерзкой, но подкупающей. При этой мысли Корделия улыбнулась.