Его единственная - Виктория Волкова Страница 19

— Смогу, — хрипло заявил он, в один момент очутившись рядом. Обхватил ее за плечи, привлек к себе. — Забудь ты про Алену и своего мужа. Разберемся как-нибудь. На кону безопасность нашего сына, — рыкнул глухо и поцеловал.

— А как же карма? — вздохнула Юлька. — Я не хочу разбивать чье-то счастье. Ты же любишь Алену.

— Не знаю, — пожал плечами Крепс. — Иногда кажется, что очень люблю, а иногда — нет. Мне удобно с ней. Она легкая на подъем, покладистая. Вкусно готовит… А я как-то и не задумывался раньше. Мне важно, чтобы дома кто-то встречал, обустраивал быт.

— А мне важна любовь, — тихо заметила Юля. — Это главное, что есть в жизни. Та самая волшебная субстанция, без которой гибнет все живое. Только любовь, Дим… Без нее никак.

— Ну, за этим точно не ко мне, — поморщился он. — Такое, конечно, бывает. Вон, как у Кирсановых, но больше мне такие случаи неизвестны. Родители женились по залету. Живут до сих пор вместе и все время собачатся. Сестра с мужем развелась через год после свадьбы… Может, ты знаешь примеры?

— Кирсановы, — пожала плечами Юля. — Мне раньше казалось, что мои родители — идеальная пара. Но папа погиб, когда мне семь лет исполнилось, и мама почти сразу вышла замуж за Яныча. Никакого горя или тоски. Даже года не прошло.

— А как он погиб? — зацепился за нейтральную тему Крепс. Глянул участливо и, легко коснувшись губами виска, вдохнул ее запах. — Мне нравится, как ты пахнешь, — прошептал довольно.

— Отец работал наладчиком на заводе. Мама — в школе учителем. Никто не знает, что произошло. Но папу нашли в гараже. Он задохнулся. Подсоединил шланг к выхлопной трубе и вывел его в салон автомобиля. Потом просто уснул. После смены немудрено. Никто до сих пор не знает, что случилось. Мама в шоке была. Но недолго. Чтобы нас прокормить, бросила работу в школе и пошла секретарем в какую-то фирму. А Яныч туда по делам приехал. Увидел маму, ну и обалдел. Они очень быстро поженились. И мы из рабочего поселка переехали сначала в областной центр, потом в Моральск. А когда мне семнадцать исполнилось, — добавила она со вздохом, — я в Москву удрала.

Крепсу показалось, что у нее дрогнул голос, но особенно не придал значения. Самоубийство отца, вероломство матери.

«Наверное, до сих пор переживает», — подумал он и воскликнул требовательно. — Давай поженимся, Юль. Ну, где ты эту любовь искать собираешься?

Она посмотрела на него, будто впервые видела, и внезапно подумала, что за прошедшие пять лет забыла о любви. Нет, не той, что до гроба, а обычной, плотской. Ночами напролет. Когда засыпаешь в объятиях любовника и через пару часов хочешь еще. Вырвала из души все воспоминания о бессонных ночах и жарких поцелуях. Запретила себе думать о Димке и вспоминать, как это — таять в его объятиях, есть голяком оливье и запивать шампанским, смеяться дурацким шуткам и целоваться взасос.

«А почему бы и нет, — вдруг ошпарила шальная мысль. — Сам бог велел оттянуться после Валерочки и его изощренных ласк. Вышибить клин клином и спокойно идти дальше. И Дима настаивает», — подумала она и несмело провела ладонью по обтянутой футболкой груди, дотронулась слегка до щеки, ощутив под подушечками пальцев почти незаметную щетину.

— Да я побрился сегодня, — вздохнул Крепс, собирая в кулак терпение и стараясь не вспугнуть чуть оттаявшую Юльку. Ее руки снова прошлись по его плечам и совершенно внезапно обвились вокруг крепкой Димкиной шеи. Он даже опешил на секунду, а затем, заглянув ей в лицо, тихо усмехнулся и, подняв мать своего сына будто пушинку, понес в свою комнату.

— Юлька, — стаскивая с нее майку, пробормотал восхищенно. — А я не забыл, какая ты красивая. Вспоминал о тебе…

— Да ну, — охнула она, наблюдая, как в сторону летят треники и футболка. — Ни за что не поверю… Ты еще по дороге в Никифоровку выкинул меня из головы, — фыркнула она, привлекая к себе Крепса и бесшабашно подумала, что какое ей дело до Алены, ждущей любовника с секретного задания. Зачем строить из себя недотрогу, когда хочется оказаться в объятиях Димы Блинникова и под выверенными и глубокими ударами его тела навсегда забыть о Валерии Петровиче Яныче? Его вкрадчивом голосе и любимых позах. Никогда не вспоминать, как его руки жадно ощупывали каждый миллиметр ее тела, как губы терзали рот. Постараться вытравить из памяти другие подробности.

— Дима-а, — прошептала она, обхватывая его талию ногами. — Дима-а!

И, почувствовав себя наполненной, смело бросилась в любовную схватку.

— Я всегда знал, что ты сумасшедшая, — довольно фыркнул он, падая рядом. — У меня такой ночи давно не было…

Юльке хотелось спросить про Алену, какова она в постели. Но следовало остановиться. Придержать язык за зубами.

«Крепс может тоже поинтересоваться моими любовниками и вряд ли поверит, что за все пять лет у меня никого не было. А если заподозрит что, начнет копать, — предупредила она саму себя и, как только Блинников довольно раскинулся по кровати, встала.

— Полежи, Юлька, — пробасил он. — Мне что-то мало…

— Завтра, — подмигнула она. — Пойду к сыну.

Как только за вероломной любовницей закрылась дверь, Блинников закрыл глаза, стараясь уснуть. «Получилось», — пела душа.

«Нужно жениться, — решил Крепс. — С такой женой точно скука не грозит».

Где-то в голове тренькнул слабый звоночек. Какое-то несоответствие или нестыковка, но Дима Блинников, разгоряченный близостью, просто отмахнулся от навязчивых мыслей.

«Алене я ничего не обещал. И если бы действительно хотел жениться, давно бы сыграли свадьбу. Тогда бы и мамаша оказалась бессильна. Значит, сам не хотел. Вот только когда Алена предложила сходить в ЗАГС, не подумал отказаться. И если выбирать между Аленой и Юлей, то лучше жениться на матери своего сына. С Аленой предстоит тяжелый разговор. Рвать всегда тяжело, но придется. Но и другого пути нет. Я просто обязан удержать Юльку рядом. Предпринять все возможное и невозможное, но мой сын должен знать, кто его отец. А ради этого все средства хороши. Никуда ты не денешься, Юлька! Летом поженимся. Всех на свадьбу позовем», — подумал он, засыпая.

А утром проснувшись, услышал звонкий голос Юли. Она звала сына есть сырники и громко спрашивала, вымыл ли он руки.

— Ура-а, — на весь дом кричал Димон. — Сырники с яичницей! Наконец-то!

Подскочив как по команде, Крепс, не в силах справиться с любопытством, вышел в кухню и обалдел. На белом фарфоровом блюде, стоявшем посреди стола, уже красовались румяными боками сырники. Вот только на каждом из них сверху лежала яичница с одиночным оранжевым глазком.

— Как же я люблю их, — радостно поделился Димулька, деловито усаживаясь за стол и наблюдая, как мать аккуратно кладет ему в тарелку две штуки.

— Дим, ты будешь? — обратилась она к любовнику, глянула на него шалым взглядом и сразу забыла, что хотела.

— Я такое не ем, — хмыкнул он, оглядывая сковородки, стоящие на большой профессиональной плите. — А яичницы не осталось больше?