Самая великолепная ночь - Мейси Ейтс Страница 18

Оливия отбросила мысли о первом браке. Сейчас не время вспоминать Маркуса.

Но, видимо, в такой ситуации это неизбежно. Думать об одном мужчине, когда выходишь замуж за другого.

Не сравнивать их было невозможно. Оливия воскрешала в памяти первую свадьбу, чтобы сегодняшний день не казался столь пугающе неизвестным. Этот дешевый психологический трюк она вычитала в одном из глянцевых женских журналов.

Оливия вспомнила свое платье, сшитое на заказ к свадьбе с Маркусом. Все мировые газеты поместили ее в этом платье на первые страницы. Тогда она задала новую свадебную моду на ближайшие годы.

Нынешнее платье было тяжелым и уходило в пол. Длинные рукава, богатая вышивка, тяжелый золотой ремень под грудью. Разница в платьях будто символизировала и разницу этих двух союзов. Первое – легкое и грациозное – ставило превыше всего саму пару. А второе такое тяжелое, как бремя, несомое все эти годы государством Тахар.

«И все же ты нуждаешься в нем не меньше, – напомнила себе Оливия. – Не надо строить из себя альтруистку».

Хорошо, она не станет разыгрывать роль жертвы. Ей хотелось, чтобы жизнь приняла именно такой поворот. Это давало уверенность. И долгожданную новизну.

Мысли Оливии были прерваны появлением… Его.

Влечение к Тареку еще недавно было таким естественным. Но спать с ним сейчас, когда это перестало быть чем-то спонтанным…

Оливия поняла, что меньше волнуется перед свадьбой, чем перед брачной ночью. Секс после свадьбы – финишная ленточка в дневном марафоне. А это сильно отличается от естественного продвижения дел, начатых с поцелуев и прикосновений.

Почему все, что связано с Тареком, так эмоционально тяжело?

– Госпожа шейха? – послышался голос сзади.

Оливия удивилась, что кто-то назвал ее так. Она повернулась и увидела служанку Мелию. Та стояла с опущенной головой, не проявляя никаких признаков волнения. В отличие от Оливии.

– Вас ожидают, – доложила служанка.

Оливия кивнула. Она жалела, что по местным традициям невеста не может идти к алтарю с букетом. Ей было нужно хоть чем-то занять руки.

Но руки, увы, были пусты. Поэтому Оливия вцепилась пальцами в подол платья, слегка приподняв его, идя сквозь коридоры к маленькому алтарю на дворцовой территории.

В горле неожиданно пересохло, пульс в голове бился так, что Оливия боялась потерять сознание. В какой-то момент пришлось даже закрыть глаза.

Вот что называется «чужая свадьба». Праздник для всех, кроме тебя. Даже родители не приедут. Впрочем, это ее не удивляло. Но вчерашний звонок из Америки все же причинил немалую боль.

Эмили тоже не будет. Сестра не переносит жару и пыль.

Вчера Оливия снова ответила, что все понимает. Стандартный ответ за все эти годы.

На свой пятнадцатый день рождения Оливия сама испекла торт и приготовила ужин. Она сказала об этом родителям. «Вам ничего не нужно делать, главное – будьте дома».

Но их опять не было. Эмили положили в больницу, и родители провели с ней весь вечер и всю ночь. Как же ей было обидно! Подростковая рана, не зажившая по сей день.

«Оливия, побойся Бога! У тебя впереди столько дней рождения и праздников! Ты будешь взрослеть, ты выйдешь замуж. А что ждет Эмилию? Сколько ей вообще осталось?»

Безусловно, родители правы. А Оливия… Что бы она ни чувствовала, правда не на ее стороне. В тот вечер она не смогла сдержать эмоций. И с тех пор, глядя на нее, родители видели только одно – эгоизм. У них две дочери – больная и здоровая. И если больная достойно несет свое бремя, то здоровая быстро сдалась.

Оливия остановилась и с трудом сглотнула. Поддавшись мыслям, она не заметила, как прошла весь путь до алтарной часовни.

Там она не знает абсолютно никого. Единственный знакомый человек – ее будущий муж. Хотя и он такой же незнакомец, как остальные.

Узорчатые двери в алтарный зал были закрыты. Несколько секунд Оливия стояла в ожидании, что их откроют. Она знала, что так будет. Она обсуждала это со свадебным распорядителем. А еще она знала, что внутри не так уж много гостей. Тахарская знать, члены бедуинских племен, ограниченное число допущенных журналистов и дворцовая прислуга. Никакого сравнения с первой свадьбой, где гостей было несколько тысяч.

Но тогда в этом был и плюс. Это море людей казалось нереальным, все они сливались в одно пятно. В тот день она летела к алтарю словно на облаке, окрыленная собственным счастьем. А сегодня вокруг лишь холодная реальность каменных стен и расписные двери перед глазами.

Вот эти двери распахнулись, открыв взору небольшую группу людей и одного человека в середине. Того, кому через минуту она вверит свою судьбу.

Оливия поразилась, насколько быстро все остальное перестало иметь значение. Ее глаза видели только Тарека. Он завладел ее взором и вниманием. Он побудил ее сделать первый шаг и второй. Елядя на него, Оливия окончательно осознала, как ей это нужно.

Она шла вперед, гипнотизируемая его взглядом. Манимая огнем, горящим в его глазах. Он был неотразим. Современный воин, сын одинокой пустыни. Олицетворение силы как таковой. В этом идеально скроенном костюме он как насмешка над всем цивилизованным миром.

Оливия подошла к алтарю, и мулла – главный на брачной церемонии – начал речь на арабском. Оливия обладала лишь базовыми знаниями этого языка, поэтому просто отдалась нахлынувшей волне изредка знакомых звуков, не понимая общего смысла слов. Она заранее ознакомилась с английским переводом речи муллы, равно как и с содержанием вопросов, что будут заданы ей сегодня.

Но этот новый язык придется изучать. Раз уж она решила стать частью этой нации, как когда-то стала частью Алансунда.

В каком-то смысле Оливия уже ощущала себя частичкой Тахара. Она чувствовала произошедшие в ней перемены.

Оливия медленно повторила брачные клятвы, выученные заранее с помощью Мелин. Произнося их, она смотрела в пол, словно опасаясь поднять глаза и поймать на себе взгляд Тарека.

После Оливии пришла его очередь приносить клятву. Однако Тарек произнес совсем другие слова. И они были не на арабском.

– Я человек меча, – неспешно начал он, и в алтарном зале повисла оглушительная тишина. – И клясться буду на мече. Я выпущу всю кровь из своих вен, если позволю пролиться хоть капле твоей крови. Теперь ты моя, как и эта страна. И я сделаю все, чтобы защитить тебя и уничтожить всех, кто решит тебя обидеть. Так же как ты принадлежишь мне, принадлежу тебе я. Я вверяю тебе свое тело и приношу клятву верности. Для меня честь принять твой дар. Дар, который ты приносишь мне сегодня. И я клянусь ценить его до конца дней.

Тарек протянул руку и взял ладонь Оливии в свою. Он держал ее крепко, не отводя взгляда своих черных глаз. Каждое слово его клятвы эхом отдавалось в алтарном зале и в душе Оливии.

Ее собственная клятва вдруг показалась ей такой наигранной и пустой. Она лишь повторила то, что ей сказали. Все как на свадьбе с Маркусом. Оливии сделалось стыдно. Тарек принес настоящую клятву. Он говорил от сердца.