Воспевая бурю - Мэрилайл Роджерс Страница 18

Почувствовав смятение девушки, Ивейн рас­каялся… но лишь настолько, чтобы смягчить свое заявление:

– Ты в самом деле скорее поправишься, если постараешься поменьше вставать.

Еще ночью спасительная мысль осенила Ивейна. Это будет хоть небольшим утешением за будущие одинокие годы, которыми придется платить за мучительное наслаждение, испытанное, пока он созерцал и прикасался к чудесной запретной плоти, снимая одежду с Аньи. Расп­латы не избежать, но, если платье исчезнет, то своевольной упрямице не удастся ничего пред­принять и раньше времени встать с постели. К тому же друид понимал, что нужно что-то при­думать с кобылой. Лошадь, пасущаяся у входа в пещеру, может открыть врагам их убежище.

Чтобы решить обе эти проблемы разом, Ивейн в глухую полночь свернул в тугой узелок зеленое платье Аньи и вышел, намереваясь от­вести лошадь подальше, в заросшую лесом до­лину. По дороге он, не раздумывая, забросил в кусты узелок с одеждой. В долине, среди громад­ных деревьев, с ее обильной травой под ногами и ручейком, стекавшим сверху с крутого склона в прозрачное озерцо, он снял с кобылы седло и упряжь. Заметив, что маленький мешочек Аньи лежит у него в котомке и не желая признаваться ей в своем любопытстве, жрец быстро перело­жил его туда, где лежала ее смена одежды, оста­вив ее рядом с седлом. Мешок с провизией он перенес обратно в пещеру, лишь ненадолго ос­тановившись, чтобы ополоснуться в прохладной воде ручейка, струившегося неподалеку от входа.

Девушка понимала, что с помощью этой уловки он хочет заключить ее в тюрьму без решеток, и все в ней так и кипело, пока Ивейн заботливо, с чуть насмешливой нежностью, подтыкал вокруг нее плащ.

Анью удивляло, куда девалась обычная проницательность Ивейна. Наверное, он и в самом деле очень встревожился из-за ее болезни, иначе бы непременно подумал о том, о чем до­лжен был знать лучше кого бы то ни было: тер­пение ее велико, но не безгранично.

Немощь тела не притупила сообразительности Аньи, и, задумавшись на мгновение, она с трудом подавила удовлетворенную улыбку. Есть вещи, над которыми даже друид не властен. Пусть это не­большая победа, но девушка и такой была рада.

– Что ж, может быть, ты и прав, но ты не можешь запретить мне выходить ради естествен­ных надобностей.

Придерживая плащ, оберегая свою стыдли­вость, Анья попыталась подняться, правда, на этот раз с предосторожностями, помня, какой болез­ненной была ее первая неудавшаяся попытка.

Возразить было нечего, и Ивейн без слов со­гласился. К тому же он понимал смущение Аньи – ведь он видел ее наготу. Чтобы избе­жать еще большей неловкости, Ивейн поборол в себе желание помочь девушке, опасаясь, что опять может ненароком увидеть ее обнаженное тело. Напротив, он отвернулся от нее, лишь по прерывистыми вздохам и по шуршанию плаща понимая, что Анья встала и отошла в полумрак, в дальний угол пещеры, чтобы из складок широ­кой накидки соорудить себе достойное одеяние.

Пока ее спутник смотрел на луч света, искоса проникавший в пещеру, девушка с возможной поспешностью поправляла на себе плащ, не об­ращая внимания на боль в груди, с каждой минутой усиливавшуюся. Наконец одеяние опустилось с плеч до самого пола. Обычно Анья застегивала на­кидку брошью у горла, но тут она передвинула ее разрезом к правому плечу и там уже застегнула изящной серебряной пряжкой, усыпанной крохот­ными жемчужинами. Затем, подхватив подол сзади, так где плащ расходился, она подвернула его, придерживая левой рукой. Таким образом, получилось хоть какое-то подобие платья, хотя правая рука ее была обнажена и свободна. Ивейн, без сомнения, сочтет его вполне подходящим, для того чтобы девушка могла на минутку отлучиться. При этой мысли Анья даже застонала от досады.

Услышав этот стон возмущения, Ивейн снова улыбнулся. Он сочувствовал девушке, но вовсе не со­бирался ей уступать. Хотя она частенько доказывала, что может играть на его чувствах, на этот раз он ей не поддастся. Тем более теперь, когда пришлось бы позволить ей то, чего позволять не следовало.

Когда Анья остановилась у выхода из пещеры, Ивейн отвел глаза и, опустившись на колени на плащ, расстеленный на полу, извлек из него две золотые булавки. Каждая была длиной с его ла­донь, заостренная с одного конца; с другой стороны они заканчивались золотым завитком, в центре ко­торого красовался большой, кроваво-красный гра­нат. Вытащив их, он взглянул на Анью.

– Я вижу, ты хорошо приспособила брошь. – Ивейн рассеянно кивнул своей ма­ленькой нежной фее, очаровательной даже в ши­роком темно-коричневом плаще. По правде го­воря, одеяние лишь ярче оттеняло ее млечно си­явшие волосы. – Но если ты захочешь поплотнее прикрыться, то могу подарить тебе вот это. – Он встал и протянул ей на ладони бу­лавки, предлагая принять или отказаться.

– Премного благодарна за щедрость.

Анья чуть присела в реверансе, изящном, на­сколько позволяло ее причудливое одеяние и ос­трая боль в боку.

– Одной я заколю подол сзади и слева, а дру­гой – чтобы накидка не расходилась на коленях.

Взяв булавки, она так и сделала, стараясь не показывать вида, какую это ей причиняет боль.

– И, прежде чем вернуться…

Бесенок, сидевший в Анье, просто не мог до­пустить, чтобы Ивейн возомнил, будто все будет так, как он хочет.

– Я, пожалуй, поищу ручеек, журчание ко­торого доносится сюда. По-моему, совсем не плохо было бы искупаться.

Она прекрасно понимала всю неосуществи­мость, нет, даже рискованность такого поступка И, каким бы заманчивым это ей ни казалось, она вовсе не собиралась приводить в исполнение свою угрозу.

– Нет! Ты не сделаешь этого! – Ивейн ре­шительно шагнул к девушке, в глазах его вспых­нул огонь. – Я понимаю, что тебе необходимо уединиться в лесу, но если ты не вернешься в ближайшее время, то обещаю, что приду и – что бы ты там ни делала – препровожу тебя об­ратно в пещеру.

Выслушав предупреждение об ожидающих ее карах, которые испугали бы многих, Анья только сверкнула улыбкой и вышла, ничего не ответив.

Пока Аньи не было, Ивейн вдруг вспомнил, что должен найти ее маленького лисенка. По-ви­димому, тот выскользнул из пещеры, пока люди спали, что вполне естественно для зверька, но его исчезновение, без сомнения, расстроит де­вушку. Хоть что-то было хорошее во всех не­приятностях, которыми начался этот день. Анья, по крайней мере, была так озабочена, что не за­метила пропажи лисенка.

Стараясь подавить нетерпение и беспокойство за Анью – одинокую и беспомощную в лесу – Ивейн вышел наружу. Однако, понимая, что де­вушке необходимо уединение, он не стал далеко отходить, а лишь набрал несколько охапок свежей зеленой травы, чтобы сделать помягче постель: он не позволит ей подниматься с нее весь день. При­несенной травы хватило, чтобы все получилось как нельзя лучше. Аньи все еще не было, и Ивейн подумал, не пора ли ему исполнить угрозу и пойти за ней. Остановившись у входа, он пристально впщдывался в зеленый полумрак леса, ожидая, не шевельнется ли там что-нибудь.

Хотя Анья и сама собиралась отойти лишь на минутку, вид у нее был невеселый, когда она вернулась и прошла мимо Ивейна, почти перего­родившего вход в пещеру. Не так уж много она и двигалась в это утро, но боль в груди стала такой нестерпимой, что девушка только и думала о том, чтобы лечь. И все же, негодуя на свою столь не­уместную слабость, она сердито нахмурилась при виде ожидавшей ее постели. Пока ее не было, Ивейн явно постарался сделать подстилку помягче, думая, что Анья еще не скоро с нее поднимется. Жрец с облегчением улыбнулся, увидев девушку, но улыбка его тут же растаяла. Морщинка на ее лбу говорила о том, как ей досадно, что он хочет принудить ее оставаться здесь, в заточении, пока не заживут раны. Вспомнив, что придется задер­жаться в этой пещере надолго, Ивейн подумал, что у него не меньше причин быть недовольным, чем у Аньи. Он бы готов был ждать сколько угодно, лишь бы только Анья поправилась, но это, к со­жалению, означало и промедление в поисках, а возможно, и угрозу их успешному завершению.