Заявление о любви - Катажина Грохоля Страница 17

Если девочки уставали, то ложились на траву и смотрели на облака. Порой облака бежали по небу, как дикие, сорвавшиеся с цепи собаки, заставляя девочек придумывать истории и по очереди рассказывать их друг другу.

Как-то раз Ане захотелось рассказать Марысе о Кшише Ветрогоне, но подружка сказала, что такой фамилии не бывает, это вымысел, персонаж из сказки, и Аня к концу лета в это поверила.

Потом в деревню приехала ее младшая сестра. А когда лето прошло, за девочками прибыл отец и отвез их в новую квартиру в другом городе.

Аня больше никогда не возвращалась в прежнюю школу, в которой ее так ужасно обидели.

Аня взрослела, светлые пряди над ушами потемнели и приобрели бронзовый оттенок, светлый, но все же действительно бронзовый, похожий на кожуру очищенных каштанов.

Однажды ей обрезали кудряшки, и ее волосы стали укладываться волнами. Из девочки она постепенно превращалась в женщину. И хотя внешне ничего особенно не изменилось и даже груди еще не увеличились, мама как-то сказала: «Ты становишься женщиной». В это время главной заботой Ани была проверка, начались ли кровянистые выделения: ей не хотелось, чтобы кто-то заметил это раньше ее. Она быстро к этому привыкла. Но самой главной проблемой долго оставалась ее девчоночья грудь. Одна подруга сказала, что для увеличения груди хорошо есть яйца. Тогда Аня все сэкономленные деньги стала тратить на яйца и втайне от родителей ела их утром, днем и вечером. Другая подружка посоветовала делать массаж круговыми движениями в том месте, где должны быть груди. Каждый день под душем Аня до боли массировала себя жесткой массажной щеткой. Кожа вокруг сосков краснела, но грудь оставалась плоской как доска. Она удвоила употребление яиц. Мама, застав ее однажды за массажем груди, вскрикнула:

— Что ты делаешь, детонька?

Но Аня уже не была ребенком и хотела иметь настоящую женскую грудь. Любой ценой.

Она стала втирать в грудь оливковое масло, а жесткую щетку заменила губкой. Но и это не помогло.

На каникулах Аня забыла о груди. Она научилась прыгать в воду с трамплина головой вниз, собирать раков ночью при свете фонарика, ловить ночных мотыльков и закреплять на подставке так, чтобы не сломать крылышек и не повредить нежной пыльцы. Она босиком бегала по лесу, завороженная мягкостью мха и жесткостью хвои, взбиралась на вековые сосны, низкие и раскидистые ветви которых манили к себе. Она наблюдала за головастиками и жуками. Все это затмило так волновавшую ее раньше проблему груди. Из каштановых волос Аня делала хвост, в котором застревали иголки сосен и можжевельника. Она совсем забыла, что хотела стать женщиной.

Во время тех каникул Аня писала открытки вечным пером Кшиша Ветрогона: «Шлю сердечный привет. Аня».

А когда вернулась в город, ее груди потяжелели, и ей сразу же пришлось купить лифчик большего размера. Теперь она стеснялась, что выглядит так неестественно, не могла свободно бегать из-за боли при каждом подпрыгивании и насмешек одноклассников, заметивших перемену и кричавших ей в коридоре: «Му-уу!»

Ей вновь захотелось стать девочкой, которую дергал за косички Кшиш Ветрогон, но, к сожалению, было уже поздно.

Она спрятала вечное перо в правый ящик письменного стола — оно пачкало пальцы, и мало кто уже писал такими перьями. Отец купил Ане шариковую авторучку. На ней было написано, что такое интеграл и что об этом стало известно двести лет назад.

Но когда порой по вечерам в комнату влетали неосторожные ангелы, ей казалось, что она слышит откуда-то сверху тихий шепот:

— Я люблю тебя больше всех на свете.