Джейн Эйр. Рождество в Индии - Шарлотта Бронте Страница 16

— Наверное здесь обитают боги, — сказала я, подавленная тишиной и причудливыми тенями облаков, плывущих во все стороны и тающих после дождя. — Это не место для людей, Радж!

Радж присел на землю и пробормотал:

— Очень давно это было… Всевышнего спросили, вечен ли мир. На это он не дал ответа… Но я знаю, что это настоящие горы… И мы идем по верному пути…

Мы разбили палаточный лагерь, решив остановиться здесь на ночлег. Изнуренные долгой ходьбой и лихорадкой, некоторые из индусов не могли продолжать путь, и Радж решил просить помощи у Всевышнего. Ночью он зажег несколько костров. Окутав голову, сидел Радж у дымящегося костра. Из его глаз текли слезы, он ужасно потел, но с усердием подбрасывал в огонь ветки, чтобы тот не погас. Дым был единственным спасением от несметного количества насекомых. Время тянулось медленно. Где-то вверху раздавалось громкое: «ки-и-и!» Это был крик павлина. Издали слышалось глухое рычание…

Я слушала таинственные голоса.

От костра доносились стоны, вздохи индусов, бормотание.

Радж, глубоко вздохнув, сложил руки у лба и тихо запел:

Я есть обряд, я — жертвоприношение,

возделанная предком целительная трава,

трансцендентальное воспевание,

Я — масло, и огонь, и подношение.

Я — отец этой вселенной и мать,

Я — опора и прародитель.

Я — тот, кого познают, и тот, кто очищает,

И слог Ом,

Я также Риг, Сама и Яджур Веды…

Я — цель, опора, хозяин, свидетель.

Обитель, убежище и самый близкий друг.

Я — творение и уничтожение,

Основа всего, место покоя и вечного сна.

Я даю тепло, и я удерживаю и посылаю дождь.

Я — бессмертие,

Я также — смерть.

И дух и материя

Во мне.

Его простертая рука в крайнем утомлении не могла шевельнуться. И все же он приближался, приближался, несмотря ни на что, к божественной бездне неба.

Это была песня благостная и хрупкая, сильная и нежная, как слоновая кость. Мне казалось, что вместе с этим высоким смуглым индусом пели сами воздушные сферы…

Лиц остальных индусов я не видела, я слышала только один голос. Он стал звонким и властным, путеводной была его песня, открытой вечности, открытой покою, ибо лишь покой указывает путь. Лишь покой. Лишь единственный миг покоя открывается бесконечности, один-единственный миг жизни, простертый до целого, простертый до круга, я это понимаю только сейчас…

А тогда… тишина наступающей ночи затягивала светлым шелком купол неба.

Не в силах противостоять нахлынувшему чувству, я села ближе к огню и, вместе с поющим Раджем, стала читать едва слышно слова, которые знала наизусть… Слова, звучащие здесь, под бескрайним звездным небом, как песня, божественная песня любви и скорби. Это была седьмая глава от Матфея.

— И пошел дождь. И родились реки, и подули ветры и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне.

А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке.

И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот, и он упал, и было падение его великое.

И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению его.

Ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи.

Когда же сошел Он с горы, за Ним последовало множество народа…

В палаточном лагере все спали уже несколько часов, как вдруг раздался страшный концерт, доносившийся, по всей видимости, из долины.

Мягкое рычание сопровождалось мяуканьем, похожим на кошачье, но более звонким и громким. В ответ снова раздался рык, еще более приглушенный.

Наши буйволы протяжно замычали, сбиваясь в кучу.

— Ты слышишь эту дикую музыку, Радж? Что случилось? — закричала я.

— Это рычание, миссис Рочестер, в точности похоже на рычание тигра, — ответил Радж.

— Кажется, что крики несутся из долины?

— Да, это так.

— Как странно, — прошептала я.

— Благоразумнее будет посмотреть, что там происходит, — ответил Радж. — Хотя по голосу я слышу, что это тигрица. Она хочет скорей порезвиться, чем утолить голод.

— Я полагаюсь на тебя, Радж! — сказала я. — Будь осторожен. Возьми на всякий случай ружье, надо быть наготове.

Радж пересек долину и скрылся в зарослях. Боясь оставить его одного без помощи, я осторожно последовала за ним. Буйволы протяжно мычали, чувствуя хищного зверя.

Раздвигая ветки, я вдруг увидела огромную кошачью морду. Тигрица, не заметив меня, прошмыгнула через заросли, и в два прыжка оказалась возле буйволов.

Где-то рядом раздалось рычание еще нескольких тигров.

«Они зарежут наших буйволов, и нам ни за что не выбраться отсюда!» — пронеслось у меня в голове.

Раздался резкий кошачий крик и я увидела, как огромная тигрица напала на самого сильного буйвола, который тянул нашу повозку.

Буйвол дико взвыл, другие сбились в кучу.

Забыв об осторожности, я бросилась спасать буйволов.

— Радж! Где ты! Радж! — кричала я.

Тигрица, услышав мой голос, резко повернула голову.

Я в тот же миг схватилась за висевшую передо мной ветку, сломала ее с силой, которую сама не могла предположить в своем тщедушном теле, и, бросившись на тигрицу, принялась стегать ее, гневно восклицая что-то, не имеющее смысла.

И что поразительно, вместо того чтобы разозлиться на подобное обращение, тигрица тут же успокоилась и ее рычание стало не таким грозным.

— Убирайся! Убирайся! — закричала я.

В это мгновение рядом раздался выстрел.

Радж и двое индусов оттащили мертвую тигрицу от буйволов.

Затем Радж подхватил меня на руки и отнес в палатку. Все тело мое было в кровоточащих ранах. Остатками воды индусы промыли их.

— У вас идет кровь, миссис Рочестер, — тихо сказал Радж. — Надо быть осторожней с этими щепками… У нас теперь нет вола…

— Что же мы будем делать, Радж? — спросила я. Радж, помолчав, сказал:

— Вы очень смелая женщина, миссис Рочестер. Я никогда не видел такой женщины. Но — будьте осторожней. Господь еще играет с нами.

Больше я ничего от него не услышала. На следующее утро, босые и изможденные, мы пересекали знойную пустыню.

Запас воды был исчерпан, индусы падали от лихорадки.

— Куда мы идем, Радж? — спросила я. — Когда кончится этот путь?

— Не знаю, — глухо ответил индус.

Собрав последние силы, я стала молиться Господу. И чудо свершилось.