Джейн Эйр. Рождество в Индии - Шарлотта Бронте Страница 15

После отъезда мистера Рочестера я усиленно занялась чтением книг Джона Стикса и рисованием. Тоска по духовной пище, скопившаяся в моем сердце, вырвалась наружу, с потрясающей силой всколыхнув воображение. Складывались стихи, образы.

Запасясь карандашами, красками и бумагой, я обычно уходила в глубь леса. Иной раз с высоты гор запечатлевала пейзажи удивительной волшебной страны.

Отсюда, с высоких базальтовых утесов, виднелась далекая полоска моря. И самым сокровенным моим желанием стало увидеть этот волнующий простор. Я рисовала море так, как себе его представляла, таким, каким оно было описано в книгах, которые я читала.

Долгое время я была полностью предоставлена самой себе. И это было мне очень по душе. Лишь иногда с короткими визитами ко мне приходили слуги, но, получив указания, касающиеся работы на ферме, они быстро исчезали, несколько раз верхом приезжала ко мне Ханна. Пожалуй, кроме нее, других подруг у меня не было. Впрочем, это никогда не являлось чертой моего характера — иметь много друзей…

Душа моя, как бы заново переродившаяся здесь, под южным палящим солнцем, искала новый, указанный ей звездами, путь. И я повиновалась ей, прислушиваясь к ее тревожному трепету.

Наступил день, когда от мистера Рочестера пришло письмо, в котором он высказывал пожелание увидеть меня и просил Раджа и других индусов способствовать моему скорейшему прибытию.

Выслушав это известие, Радж глубоко задумался.

— Там, где сейчас находится ваш муж, миссис Рочестер, — сказал наконец он после долгого молчания, — не место женщине… такой, как вы… Я не понимаю, как мистеру Рочестеру могла прийти в голову такая мысль…

Однако другого выхода у нас не было. В письме не излагались причины, из которых вытекало решение. И через неделю мы отправились в путь.

В течение десяти дней пятеро замкнутых, молчаливых индусов сопровождали меня. Этими людьми руководил Радж. Путешествие наше укладывалось на своеобразной карте индусов в несколько линий, в которых я не понимала ничего. Какими-то сложными знаками помечались стоянки, опасные места, ущелья. От периферии карты они стягивались, кружась, к некоему центру.

День и ночь двигались мы в знойных песках, переходили горные кручи, и моя душа, искавшая опору для себя в этом путешествии, затосковала, подойдя к мрачной черте.

День за днем мы глубже и глубже проникали в горы, у нескольких моих спутников началась лихорадка. У Раджа, волокущего на своей спине поочередно то одного, то другого из изможденных спутников, оказалась светлая и чистая душа, готовая на жертвы ради спасения ближних.

В тени больших лесов, по дубравам, пушистым и перистым от папоротников, вверх по голым склонам гор, скользким от сожженной солнцем травы, а затем вновь в прохладе лесов, неутомимо шагал Радж.

В сумерках, оглядываясь на гигантские хребты, оставленные позади, Радж намечал новые переходы, а иногда, задержавшись на вершине какого-нибудь перевала, со страстью протягивал руку к ослепительно белому солнцу.

На рассвете застывшая голубизна неба вспыхивала буйным пламенем, и мне иногда удавалось запечатлеть это чудо на бумаге.

Через несколько дней мне показалось, что мы сбились с дороги.

— Радж, — обратилась я к своему провожатому, — нельзя же все время идти только прямо… Мы могли бы, наверное, держаться какой-нибудь тропы или дороги…

Но Радж, как истинный индус, не мог не шагать напрямик по косогорам или крутым осыпям. Он объяснял мне, что человек, выросший в горах, как он, способен угадывать направление.

Таким образом, задыхаясь, мы должны были карабкаться в гору еще и еще, обходить по краю обрывы, спускаться лесом на дорогу.

Под холодным лунным светом мы поднялись на перевал, вышли на травянистые склоны и, пройдя через лес, снова попали на луга.

Я совершенно отчетливо почувствовала, что мы заблудились.

Радж, взойдя на новый холм, вдруг заметил, что какой-то рог у дальней горы чуть-чуть изменил очертания… И нам нужно было идти прямо…

В конце концов мы вступили в совершенно обособленный мир — обширную долину, где высокие холмы, казалось, были сложены просто из щебня, или отбросов с горных отрогов…

Дневной переход по этим местам совершенно измотал меня.

— Радж! — воскликнула я. — Мы с трудом огибали эту гору… И что же?.. Она оказалась лишь горкой… — голос мой сорвался.

Радж молчал.

Округлый луг, когда мы взбирались на него, оказывался просто складкой земли, за которой следовала другая такая же складка, третья…