Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина Страница 16

— Форточку открой, и правда — душновато. Спасибо, — осторожно поцеловал он мои волосы, — пойду вымоюсь и переоденусь. Она поела утром, потому и спит до сих пор. А я бы кофе выпил.

— Хорошо. Иди… — отошла я приоткрыть фрамугу.

Весь этот день был заполнен Яной. Она и правда рычала — просто дивно. А вечером, постелив себе на диване в детской, я пожелала мужу спокойной ночи и ушла спать туда.

Яна долго не засыпала. И пришлось петь ей песенки, рассказывать про Колобка, потом отвечать на вопросы… «а кообок пацькает газки, када катица?» И что тут ответишь? Не продумали сочинители. И в самом деле — катится ведь глазками по земле.

Ребенок это главное — да. И я подумаю, честно попытаюсь, как и обещала. Поверила я, что секса не было? Пятьдесят на пятьдесят. Вадим казался искренним, но и Марине я верила — отношения там были теплыми, а как далеко все зашло…? Что-то же было? У меня вон и без всякого тепла зашло дальше некуда. Переиграть бы, вернуть назад время! Но это случилось и так уже и останется. Раньше я собиралась сказать Вадиму о ночи в гостинице — чтобы ему было так же плохо, как и мне. Но не теперь… он оставил подробности за кадром, значит уравновесим — подробностей не будет.

Это неправильно в корне, в принципе! Нечестно. Потому что, если я решусь, мы будем начинать с чистого, нового листа. А получается — не с чистого, а запачканного моим враньем. Но и у меня тоже есть право на единственную ошибку и тоже — без подробностей. Нужно время. Может получится уговорить себя, что та ночь была просто таблеткой от обиды, средством для заживления раны? Чтобы не давило оно каменной глыбой!

Больше я пока не надумала ничего. Трудно решать здесь и сейчас, когда знаешь — пойди я к нему и случится лучшая ночь в моей жизни, а может и в его. Потому что я хотела этого — до жара и пота, до тянущей боли там, где положено. Потому что тоже соскучилась. Потому что хочет он и всеми силами станет замаливать свою вину.

Спалось отвратительно — ворочалась, смотрела в потолок… слоны вытоптали весь мозг! Не спал и Вадим. Я слышала, как он два раза проходил на кухню. Первый раз, наверное, просто попить воды, а второй… я задремала и уже не слышала, когда он вернулся в постель.

Мне нужна была трезвая голова, чтобы понять — смогу я жить, не домысливая его «подробности»? Безоговорочно верить ему опять? Почему-то же он не хочет ими делиться? А может потому, что и я — страшно и стыдно признаться, что слишком ярко и вкусно все было? От этого и тошно и больно, и проклятая ревность душит! И Дамокловым мечом — моя гастроль… Я запретила себе углубляться в самобичевание, это путь в никуда. Пожалела о сделанном, осознала и хватит. Хватит уже!

Следующий день наглядно показал — находиться рядом трудно, почти невыносимо. Может потому и вели мы себя неестественно. Старались обойти, не касаясь друг друга — каждый по своей причине, разговаривали с каким-то… преувеличенным оживлением и готовностью, но коротко и только по делу. Снова замолкали… поглядывали, стараясь особо не демонстрировать свои взгляды — будто изучали друг друга или старались вот так — уже без препарирования душ, прочитать мысли и понять состояние. Яську забодали своим вниманием! Не понимали, как вести себя и нечаянно, изо всех сил старались, чтобы хоть выглядело все, как раньше. Хотелось… немыслимо сильно хотелось поменять что-то в себе и муже обратно, вернуть то время или напрочь забыть это — неловкое, больное. Не получалось. Хотелось сказать — «не верю», как Станиславский. Вадиму, наверное, тоже.

Давили стены, не хватало личного пространства и, казалось — даже воздуха. Выйти бы на улицу, но там, как назло — гроза. Ветер порывами, пыль по тротуарам, первые тяжелые капли, гром… острые вспышки молний, запах озона из форточки. Ливень… Стояли у окна втроем, смотрели…

Переночевали опять. Не выспавшись накануне, просыпались с трудом, но Янка добудилась обоих. За один прошлый день она разбаловалась ужасно, решив наверное, что родители у нее в безусловном рабстве. Капризы, взбрыки…

Вадим предупредил, что отойдет по делам и, вручив ему список продуктов, я облегченно выдохнула — необходим был хотя бы короткий отдых от его присутствия. Не было его часа полтора-два. Вернувшись, протянул мне роскошную белую розу с обрезанными шипами, провел пальцами по моей руке. Поставил в кухне сумки с продуктами и положил на стол заверенное нотариусом согласие на выезд Янки за кордон. Устало взъерошил волосы, тяжело вздохнул, взглянул больными глазами…

— Если бы ты знала, как я не хочу вот этого… Обещай, что вернешься в любом случае — что бы ни решила о нас.

— А что — есть варианты? — отвернулась я, — закутаюсь в чадру… или как там? И останусь жить в песках? И Янку оставлю там? Не выдумывай. Обещаю…