Жду, надеюсь, люблю… - Ирина Лобановская Страница 15

— Это страшно… — прошептала Марина. — Бедный вы мой…

Она сейчас готова была обнять, прижать к себе и расцеловать этого парня с шарообразной головой, почти ровесника ее Славы.

Слава, Славочка…

— Нет, почему?… — Павел опять допрашивающе улыбнулся. — Ничего особенного, я вам скажу. Просто каждый по-своему видит и представляет себе жизнь. А теперь я ношу растяжку…

Марина вздрогнула.

— Растяжку? Это еще что такое?

— А вот… Такая хитрая штучка… — Павел показал на себе какие-то веревки. — Одно движение руки у бедра — и тебя нет! Взлетаешь на воздух вместе с теми, кто к тебе приблизился. Вы ведь понимаете: мы никогда не сдаемся в плен. Всю правду говорю, какая она есть. Поэтому если ты тяжело ранен, теряешь силы и понимаешь, что надежды на спасение нет… На тот случай, кроме вшитой в воротник ампулы с цианидом, у каждого из нас на шее еще три растяжки для самоликвидации. Три про запас. Как запасное кольцо у парашюта. Только там — для спасения… Сейчас оставил себе одну. Чтобы быть готовым уйти в любой момент. Мало ли что…

— Но сейчас-то зачем? — прошептала подавленная Марина. — Вы ведь не на войне…

— Я всегда на войне. В общем и целом, — усмехнулся Павел. — А ведь я, Марина Евгеньевна, зомби… Да, да! Думаете, просто головой стукнутый? Нас готовили к Чечне два месяца: рукопашный бой, минирование, все такое прочее… И с нами работали медики. Методом гипноза, погружения, по системе «сомнамбула». Я закодирован и помню сейчас планы и маршруты разных городов, где я никогда не бывал: улицы, дома, этажи… Могу нарисовать. Верите, нет? Вот часто спрашивают, кому нужна война. Говорят — воюющая страна слабеет. Но это теоретически, и у всех нынче очень старый, допотопный учебник. Война нужна тем, кто торгует оружием и военной техникой. Где же еще, как не в бою, демонстрировать технические военные новинки? Другие страны посмотрят, заглядятся да и купят. Танк «Буратино», например… Классная машина, я вам скажу. Куда угодно без промаха попадет! И где же еще банкам отмывать ворованные деньги, как не на войне? Ведь это очень удобно и выгодно: они оплачивают спецназ — знаете, сколько это стоит? В среднем мы получали по сто баксов в день. Снайпер-одиночка, работающий часа четыре от наступления полной темноты до рассвета, может за ночь получить штукарь. Ну конечно, если принесет доказательства, что уничтожил определенное количество человек: уши, глаза убитых… Значит, банк платит спецназу, тем самым помогает родной стране — у нее же нет таких бабок! Да воюющая страна — любая — всегда в выигрыше! А среди контрактников в Чечне — полно уголовников, которые идут воевать вместо тюрьмы. Они и пьют, и своих убивают: просто так, за то, что выпить не дали! Всю правду говорю, какая она есть.

Марина слушала молча. Голова у нее шла кругом.

— Знаете, Марина Евгеньевна, я ведь по глазам могу угадать, что человек через минуту сделает, особенно если он собирается убить. Теперь вот учу ребятишек драться. Очень детей люблю… Пусть умеют дать сдачи и себя защитить. Весь день они возле меня на автостоянке крутятся. Своих-то нет… Машину заимел, две квартиры купил… Родителей привез, они отдельно живут…

— Родители? — вновь изумилась Марина. — Так вы их все-таки нашли? Увидели мать?

— Друг у меня лучший был, браток еще по Суворовскому… В Каире на мине подорвался… — пробормотал Павел. — Я даже клочка его одежды не нашел… Поехал в Москву к его родителям — они одни, я один… Теперь мать и отец есть… Сейчас они в Москве, а я вот здесь пока. Мне тут вольготнее. Так странно, я вам скажу… Захотелось вдруг вам исповедаться… Сам не знаю почему. Я ведь из породы молчунов, да и профессия приучила. Спасибо вам, что выслушали… А можно, я вас со своей Светкой познакомлю?…

Кажется, у меня появился еще один, четвертый сын, подумала Марина. И кивнула.

Марина выслушала сестру в возмущении.

— Так ты что, нас всех обманула?! — прошипела она, наконец с трудом придя в себя. — Ты выходишь замуж за этого старика?! Макака Макакыча?!

— Ты просто мне завидуешь! — заявила сестра.

Марики всегда, постоянно чего-то ждали: то изменения жизни родителей, то богатых мужей, то детей… И сама жизнь потихоньку превратилась в это непрерывное, тягостное, выматывающее душу ожидание, когда не живешь, а только ждешь, ждешь, ждешь… А жизнь себе насмешливо проскакивала тем временем мимо — неслышно и стремительно.

— А как ты скажешь родителям? — ехидно спросила сестру Марина.

Арина вздохнула и нахмурилась.

— Это у меня самая большая сложность на сегодня.

— Уж конечно! — недобро пропела Марина. — Ты их надула с этими соседями, врала, что охмурила сына, а теперь? Так тебе и надо! Все по уму.

— Я боюсь, — прошептала сестра.

— А давать согласие на замужество ты не боялась? — Марина злобилась все сильнее. — Вы чего, спите с ним, что ли? И как, получается? Тебе нравится?

Арина предпочла не услышать и не отвечать на эти глупости и выпады.

— Я хочу тебя попросить… Ты не расскажешь обо мне предкам? Я боюсь… А у тебя получится лучше. И реакция будет приличнее.

Марина прищурилась.

— Уверена? Сестра кивнула:

— Пожалуйста… Очень тебя прошу…

Марина пожалела сестру. Она глядела так беспомощно, так просительно, так печально… И кому, как не родной двойняшке, помочь своей половинке, своей близняшке? Они ведь один человек, волею судьбы разделенный пополам…

— Ладно, — пробурчала Марина. — Я попробую… За успех предприятия не ручаюсь. Наворотила ты дел!

Вечером, когда Арина привычно отправилась к соседу, Марина, как старшая, приступила к выполнению возложенной на нее задачи. Она прокрутила в голове несколько возможных вариантов и подходов к родителям и бабушке, выбрала, по ее мнению, оптимальный и начала.

— Я замуж собираюсь! — выпалила она, понимая, что этим предков уже не огорошить.

— И эта туда же! — проворчал отец. — Давно пора! Прямо засиделись в девках! И кого же выбрала ваша светлость?

Марина обиделась:

— А почему ты так со мной разговариваешь?

— Женя, Женя… — прошептала мать.

— Да что Женя?! Они совершенно распустились! В конце концов, в моем вопросе нет ничего предосудительного или противозаконного! И ничего бестактного тоже нет! Имею я право знать, за кого выходит замуж моя дочь?!

Бабушка осуждающе покачала головой, молчаливая, как мебель.

— Имеешь, — буркнула Марина. — За человека!

— Ты видишь, Ася, как они обе распоясались?! — заорал в бешенстве отец. — Что одна, что другая! Разве так отвечают родному отцу?!

— А как ему отвечают?! — не осталась в долгу Марина.

И вдруг вспомнила холодную лестницу своего подъезда, продуваемую всеми нахальными ветрами, облезлые стены, грязный мусоропровод… Себя, прижавшуюся к стеклу, представляющую отца и соседа, куривших здесь каждый вечер… И такая тишина тогда стояла вокруг, все уже спали… Не надрывались телефоны, не гоготали телевизоры, не вопили магнитофоны…