Вера, надежда, любовь - Вера Колочкова Страница 14

– А вы у нас, как оказалось, ценитель женщин? Так надо полагать? – с иронией, в которой присутствовали и нотки раздражения, спросила Инна.

– Не обижайтесь, Инночка, я же не вас имею в виду! По-моему, вы очень даже грамотно используете свой потенциал!

– Да, Инночка у нас всю сознательную жизнь только этим и занимается, – засмеялась Ленка, обнимая насупившуюся Инну.

– А вот вы, Машенька… Почему вы не пользуетесь косметикой? Мне кажется, ваше лицо давно ее просит. Ваш потенциал требует каких-то действий, иначе он захиреет и умрет. А природа таких вещей не прощает, уж поверьте мне, старому бабнику!

Инна и Лена, перестав обниматься, как по команде уставились на смущенную Машу, словно пытаясь разглядеть ее хиреющий и умирающий прямо у них на глазах потенциал. А Филипп тем временем продолжал:

– У вас классически правильное лицо с прекрасным овалом, как чистый лист бумаги, на котором можно нарисовать все, что угодно. Неужели не встретился ни один Пигмалион, желающий превратить вас в Галатею, Машенька? Ни за что не поверю…

– А давай, Мышонок, мы с Инкой и правда тебя подкрасим! И волосы уложим… – предложила Ленка.

– Нет! Не хочу! – твердо сказала Маша и даже руку ладонью вперед вытянула, словно защищаясь от их посягательств.

– Мышь, ну давай, чего ты, интересно же! – загорелась Инна. – Арсений с Семеном с рыбалки вернутся, а тут ты – другая до неузнаваемости! Сюрпи-и-и-из!

– Не хочу сюрпризов! Отстаньте! – слабо сопротивлялась Маша.

– Машенька, ну ради меня! – присоединился к ним и Филипп. – Я гость, а желание гостя – закон…

– Мам, а правда, давай! – неожиданно поддержала их подошедшая незаметно Варька. – Пусть все увидят, какая ты красивая! А то все Мышь да Мышь, – стрельнула она глазами в Иннину сторону, – а ты никакая и не мышь вовсе!

– Ну ладно, делайте что хотите, – сдалась наконец Маша, – только одно условие! Если мне не понравится – сразу умоюсь!

Оставив Филиппа на попечение Вари и Кати, они поднялись на второй этаж, в спальню, где находился Иннин туалетный столик, уставленный баночками и флакончиками, пузырьками и щеточками, кисточками и разнообразными коробочками всех цветов и размеров.

– Ну что, Мышонок, садись спиной к зеркалу, красавицу из тебя будем делать! – приступила к решительным действиям Ленка.

Маша покорно села на стул, закрыла глаза. Ленка стала колдовать над ее длинными волосами, больно вытягивая щипцами пряди. Инна, как заправский визажист, начала процедуру с маски для лица.

– Вот так, вот так, – приговаривала она, накладывая маску толстым слоем, – это очень хорошая штука, Мышь, после нее кожа прямо на глазах свежеет, подтягивается…

– Ну как вам моя Копченая Колбаса? – смеясь, обратилась к ним Ленка, вспомнив тайный псевдоним своего второго жениха.

– Да уж, колбаса ну о-о-очень копченая! – подхватила Инна, оторвавшись на секунду от своего занятия. – А тебе не кажется, Ленка, что он бабник? Будешь потом всю жизнь из чужих постелей его вытаскивать…

– Кажется, кажется! – проворчала Ленка. – Конечно кажется! Я ведь вас предупреждала… Зато он адвокат классный, высокооплачиваемый. И фактурка у него – залюбуешься! А я вот возьму да ребеночка ему рожу. Куда он тогда от меня денется? А что, и рожу. Какие мои годы?

– Не знаю, не знаю… По-моему, не нужно тебе такого счастья. Измотает он тебя. А внешне он, конечно, классный мужик! Импозантный, харизматичный. Саша твой и рядом не стоял…

– Да, девочки, везде свои плюсы и минусы! Я как гоголевская Агафья Тихоновна, разборчивая невеста, все хочу создать жениховский собирательный образ. Мышонок, а ты чего молчишь?

– Лицо щиплет…

– А ты как думала? Красота – она терпения требует! Вот так и мучаемся каждый день, да, Ленка? Потерпи, сейчас уже снимать буду…

Инна ловко подхватила под Машиным подбородком схватившуюся плотной пленкой маску, потянула вверх.

– Ой! Больно же! – взвыла от испуга Маша. Лицо ее горело огнем, ей казалось, что Инна содрала вместе с пленкой и кожу. – Ничего себе, пытки в застенках…

– Да ладно… – успокоила ее Инна. – Не вздрагивай. Сейчас кремиком хорошим намажем, вот так, вот так… Теперь спонжиком тон нанесем, потом пудру…

– Это что, ты каждое утро над собой так издеваешься? – удивилась Маша, слушая Иннины комментарии.

– Ну почему издеваюсь? Я делаю это с удовольствием… Я же женщина, в конце концов, а не серая мышь. Так, теперь чуточку румян, потом подкрасим глазки… Ой, Лен, а что мы будем делать с бровями? Это же ужас что такое, тут работы на целый час!

– А что у меня с бровями? – обеспокоенно спросила Маша. – Какой работы на час?

– Тихо, Мышонок, не волнуйся! Доверься специалистам. Брови будем выравнивать. Хотя бы по нижнему краю.

– Это больно? – спросила Маша.

– Потерпишь, Галатея ты наша ненаглядная! Другие ради красоты и не такое терпят… Помнишь, Инка, как в прошлом году тебе губы корректировали?

– Ой, лучше не вспоминай… Гель какой-то некачественный ввели, я думала, навеки уродом останусь.

– А зачем гель в губы? – спросила Маша, героически терпя экзекуцию по выравниванию бровей.

– Ну, чтобы объем придать, пухлость… Да что я тебе объясняю! Все равно не поймешь!

– Действительно, не пойму… Ой! Хватит уже! Больно…

– Все-все, заканчиваю!

Последний штрих… Инна долго еще колдовала над ее лицом, Ленка над прической. Потом обе они отошли в сторону, встали перед Машей с загадочными лицами, помолчали…

– Да… – задумчиво произнесла Инна. – А Копченая Колбаса, то бишь Филипп твой прав, в чем-то определенно прав относительно потенциала…

– Вставай, Галатея, смотри на себя! – разрешила Ленка.

– Стой! Не надо, подожди!

Инна опрометью кинулась к шкафу, стала выбрасывать на кровать легкие разноцветные одежки. Наконец вытащила красивое шелковое платье нежного фисташкового цвета с большими красными цветами по полю, на тоненьких бретельках, с разрезом до бедра.

– Ой, нет, я такое не надену… – сделала попытку к сопротивлению Маша.

– Да чего уж там, Мышонок! – решительно махнула рукой Ленка. – Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Дойди до последней точки разврата, совсем отдайся!

Вдвоем они помогли ей втиснуться в платье, которое оказалось еще и с корсетом, отчего грудь поднялась вверх, красиво расположившись в откровенном вырезе.

– Отпад… Ну полный отпад, Мышонок… – завороженно повторяла Ленка. – Сама себя сейчас не узнаешь… Обернись к зеркалу, посмотри!

Маша долго всматривалась в свое отражение, не проявляя никаких эмоций по поводу увиденного. Странное у нее было чувство, некомфортное какое-то. Из зеркала на нее смотрела действительно очень красивая женщина с искусно сделанным макияжем, модной прической с торчащими на затылке озорными хвостиками. Красивая, только чужая совсем. Внутри было пусто, неприютно как-то, словно душа ее обиделась на новую оболочку, не хотела в нее входить, стояла где-то в сторонке, надувшись, как мышь на крупу.