В тени Золушки - Анна Яфор Страница 14

Как странно… Прежде никогда не приходилось задумываться о том, как вести себя с дамой после бурной ночи. Все было привычно… до тошноты. Нередко даже слова звучали одинаковые: слащавая благодарность, в которой не угадывалось фальши. С ним не могло быть плохо никому и никогда… Только пустая постель и молчащий телефон сейчас говорили совсем о другом. Он ошибся, и знание этого воспринимал больнее, чем ощущал уязвленность самолюбия в день несостоявшейся свадьбы. Ни разу за всю жизнь не приходилось причинять кому-либо сознательную боль. Здесь не брались в расчет драки и шалости в детстве, когда подобное было неизбежным. Но, повзрослев, молодой мужчина принял от отца простую истину о том, что добра с кулаками не бывает, и даже в жестком мире бизнеса уместны сострадание и чуткость. А ему так хотелось походить на своего самого близкого человека, быть таким же внимательным и адекватным, и даже в непреклонности мудрым.

Антон с малых лет помнил волнующий уют семейного очага, ненавязчивую заботу матери, ее ласковое сердце и такую любовь к близким, что даже он, юнец, не мог этим не восхищаться. Так привык видеть переполненные нежностью друг ко другу взгляды родителей, что иначе и не воспринимал семью. А когда мамы внезапно не стало, это оказалось безмерно мучительно и он, пятнадцатилетний подросток, стал размышлять о том, что истинная любовь и глубокая привязанность обходятся слишком дорого и, хоть и являются бесценными, но без них гораздо проще жить. Когда не прикипаешь сердцем к кому-то настолько, что не мыслишь жизни без него, тогда и терять не трудно. Сегодня человек есть рядом, а завтра он где-то далеко, но ты по-прежнему спокоен и уравновешен и продолжаешь двигаться вперед, будто бы и не было ничего. И не превратишься, как отец, в одиночку в расцвете лет.

Но Женя все равно приблизилась больше, чем кто-либо до нее. Антон скучал, когда ее не было рядом, хотел делиться тем, что происходило в жизни, потому что девушка понимала, словно разделяя мысли, интересовалась его делами совершенно искренне, не ждала подарков и за целых два месяца ни разу не спросила о том, сколько он зарабатывает. И мужчина верил ей, наслаждаясь бесхитростным вниманием, которого было откровенно много. Если бы только удалось предугадать, что прежде ни с кем она не была так тесно связана…

В салон, где девушка работала, он почти ворвался, ругая самого себя за невнимательность: вчера Женя что-то говорила о расписании на предстоящий день, но, он настолько потерял голову, что абсолютно не внял этим словам. Не запомнил ничего. Хмыкнул с горечью: куда более серьезные вещи не осознал, что уж тут говорить о каком-то графике?

Администратор с сожалением покачала головой.

– Евгения сейчас занята, я не могу Вас пропустить.

Все правильно, только от того не легче. Напротив, лишь острее стала тоска, будто кто-то нарочно прятал от него Женьку. А если она сама не желает новой встречи? Что ему делать тогда?

Антон доехал до офиса, все так же погруженный в свои мысли. Повторил бесполезную попытку дозвониться до девушки. Во время сеансов она не отвечала на звонки, но раньше никогда не отключала телефон.

На ходу забирая предложенные секретарем бумаги, прошел в кабинет отца. Это сейчас было необходимо, хотя они уже не один год работали в разных помещениях. Но сегодня вдруг ощутил себя мальчишкой, нуждающимся в помощи взрослого и мудрого друга. Только можно ли рассказать о таком? Он самому себе был противен после случившегося.

Несколько минут пялился на документы, пытаясь уловить суть написанного. Пустое занятие! А до конца Жениной смены оставалось еще целых пять часов. Так долго… Как же она работает, после всего, что произошло, если ему даже текст прочитать не удается?

– Елена Анатольевна, Вы можете быть свободны, – отец кивнул менеджеру и развернулся к Антону. – Рассказывай.

Столько накопилось и мыслей, и объяснений, но получилось лишь пожать плечами.

– Почему ты думаешь, что я собирался что-то рассказать?

Мужчина улыбнулся в ответ.

– Смею предположить, что не разучился понимать собственного ребенка.

– А ничего, что ребенку скоро тридцатник стукнет?

Отец только покачал головой.

– Если мой совет нужен, не важно, сколько тебе лет. Ты бы не пришел сюда, будь все в порядке. И не сидел бы с глазами побитой собаки, пытаясь прочитать повернутые вверх ногами бумаги.

Он привык считать сына мужчиной едва ли ни с самого детства, но в такие моменты, как сейчас, острее воспринимал пробежавшие годы. Казалось, совсем недавно разбирался с проказами в школе и радовался первым успехам. А теперь проблемы сместились совсем в другую плоскость.

– Кто она?

– Она? – Антон уставился на отца. – Почему ты так уверен, что речь идет о НЕЙ?

Тот удивительным образом всегда угадывал и настроение, и трудности, в которых было неловко признаться. Как и сейчас. Прочитал в снисходительной улыбке понимание.

– Мальчик мой, в делах бизнеса ты скоро станешь проворней меня самого. Вряд ли что-то могло настолько тебя смутить, если бы касалось только работы. А вот потерянный взгляд из-за девушки вполне может быть. Что случилось?

Дрогнули руки, сжимающие бумаги, которые Антон, как только сейчас заметил, действительно держал неправильно. Мужчины не признаются в слабостях, а его сегодняшняя ошибка не могла быть ничем иным. Сбитая постель со следами бестактности, грубости, нелепой невнимательности, и холод, с самого утра до сих пор сковывающий и тело, и сердце. Но отец всегда представлялся чем-то вроде тихой гавани посреди бушующего моря, хранившей в себе ответы на все вопросы, включая те, которые не принято задавать. И сейчас, даже видя, как с каждым его словом лицо мужчины мрачнеет все сильнее, не мог остановиться. Не хотел. Выплескивал собственный стыд, вину, мешающую спокойно дышать, страх, что допущенный промах окажется непоправимым.

– Сколько ей лет?

Антон растерялся: такого уточнения точно не ждал от отца.

– Это имеет значение?

– Еще какое, если ты связался со школьницей.

Поперхнулся, не веря собственным ушам.

– Почему … со школьницей? Ей 22.

Михаил Константинович выдохнул с явным облегчением. Подошел ближе, ободряюще тряхнув за плечо. Мог бы обнять, и желание сделать именно это откровенно читалось в глазах, но ограничился лишь коротким касанием, по-мужски сдержанным.

– В таком случае думаю, что ничего непоправимого не произошло. Хотя, если она тебе нужна, придется попыхтеть. И явно не в постели.

– Не понял…

Отец присел рядом, всматриваясь во взрослые глаза того самого мальчишки, дороже которого у него не было никого на свете.

– Антон, это ведь не кукла, погнавшаяся за удовольствием. Так? Я просто уверен, что девочка не глупа, иначе она не стала бы ждать столько лет.