Подари мне поцелуй - Карен Хокинс

Хэмпстед-Хит, Англия

Май, 1812 год

Для такого отчаянного предприятия, как похищение невесты, была выбрана явно не самая удачная ночь. Дождь лил не переставая несколько часов, пока наконец не прекратился. Впереди в мерцающем свете луны сияла узкая одноколейная дорога, по краям которой стлался призрачный туман.

Алек Маклейн, пятый виконт Хантерстон, направил карету во двор небольшой придорожной гостиницы под названием «Черная наковальня». Дверь гостиницы была забрызгана грязью. Тут и там поблескивали темные лужи, в воздухе висели клочья тумана.

Из-под карниза, с которого еще падали отдельные капли, вышел Джонстон, старый грум Алека.

– Наконец-то, милорд! Чуть было не опоздали.

– Ее милость явно не отличается пунктуальностью, – пожав плечами, сказал Алек.

– Уж если женщина не торопится идти к алтарю, то, видит Бог, не очень-то вы ей и нужны, – угрюмо проворчал старый слуга.

Алек оставил его слова без внимания и спрыгнул с подножки кареты. Джонстон был из рода семейных слуг, чьи предки из поколения в поколение служили у Хантерстонов. Угрюмое расположение духа являлось его неизменной чертой, что присуще многим жителям Уэльса. Обычно Алек не соглашался с его мрачными прогнозами, но сейчас он опасался, что слуга может оказаться прав.

Дверца экипажа скрипнула: кто-то пытался открыть ее изнутри.

– Опять дверца заедает, – буркнул Джонстон.

– Жаль, но мы не можем задерживаться. – Алек взглянул на часы. Начало одиннадцатого. Несмотря на то что дорога была просто отвратительной, они доехали неожиданно очень быстро.

Шум в экипаже, усилившись, перешел в раздражающий стук, и Джонстон с интересом взглянул на карету.

– Ее милость чем-то обеспокоена. Как по-вашему, может, она передумала насчет свадьбы?

– Зная о той огромной сумме, которую я должен унаследовать? Вряд ли.

Будучи чрезмерно избалованной и невероятно тщеславной, Тереза давно уже определила главную цель своей жизни. Она хотела денег, власти и высокого положения в обществе.

При воспоминании о Терезе Алека передернуло. Всю жизнь он старался избегать так называемого изысканного общества. Ему претили лицемерие, царившее в нем, пустота и бессодержательность разговоров, ведущихся среди его представителей. Чтобы пойти на эту сделку, ему пришлось совершить определенное усилие.

Экипаж начал раскачиваться, а стук перешел в сильные удары. Изнутри доносились приглушенные крики и мольбы об освобождении.

Алек глубоко вздохнул и положил часы во внутренний карман.

– В нашем распоряжении не больше десяти минут. Перемени лошадей, Джонстон, – им всю дорогу пришлось скакать по этой проклятой грязи.

Старый грум покачал головой:

– Зря вы так долго откладывали свадьбу. Теперь остается только надеяться на везение, если вы хотите знать мое мнение.

– Не я захотел жениться: это воля моего деда, – отрывисто произнес Алек, снимая перчатки.

– Вы весь в своего деда, такой же упрямый. Всегда-то вы с ним спорили и не соглашались. – Слуга снова посмотрел на неистово раскачивающийся экипаж. – Хотя, может статься, вы наконец встретили свою половину.

– Я терпеть не могу Терезу Франт, – резко заявил Алек. Джонстон недоверчиво фыркнул.

– Закажу напиток покрепче, пока меняют лошадей. Вам это не помешает.

Алек одобрительно кивнул, и старый слуга, шаркая больными ногами, скрылся за дверью гостиницы. Вслед за ним волочились клочья ночного тумана.

Приготовившись к тому, что на него сейчас польется поток упреков и жалоб, Алек направился к карете. Лучше всего покончить с этим незамедлительно. К счастью, он хорошо знал, как обходиться со своей нареченной.

Тереза Франт в реальной жизни сильно отличалась от той невинной скромницы, роль которой она так старательно играла на официальных светских приемах. Узнав о дополнительном условии завещания, она уже не раз пыталась затащить Алека в свой альков.

Ее мать, дама, не отличавшаяся особой строгостью нравов, прилагала весьма мало усилий, чтобы обуздать пылкий, несдержанный характер дочери; она полностью переложила эти заботы на плечи некоей кузины, худощавой, ничем не приметной особы, которая так ревностно подошла к исполнению своих обязанностей, что получила в свете прозвище мисс Дракон. Пристально наблюдая за происходящим из-за стекол очков, мисс Дракон делала все, что от нее зависело, чтобы Тереза хоть как-то сдерживала себя в своих порочных устремлениях.

Жаль, устало подумал Алек. Если бы Тереза стала участницей какого-нибудь скандала, он смог бы убедить бесстрастных поверенных своего деда пересмотреть условия завещания. Но теперь было уже слишком поздно: ему придется жениться на этой скучной, надоедливой девице.

Рывком открыв дверь экипажа, Алек взял Терезу за запястье, а затем поднял на руки. Шляпка соскользнула вперед, скрыв ее глаза. В темноте невозможно было понять выражение ее лица, но он хорошо представлял себе глаза цвета синего фарфора, сверкающие от ярости, и рот, напоминающий бутон розы, который искривился от злобы.

Чтобы остановить ее тираду, прежде чем она начнется, Алек отодвинул шляпку и поцелуем заставил Терезу замолчать. К его удивлению, он ощутил дрожь чувственного волнения, только Тереза, по-видимому, чувствовала нечто противоположное: она стояла ровно и неподвижно, как солдат перед расстрелом, тогда как обычно стонала от удовольствия в его объятиях и страстно прижималась к нему. «Возможно, она нервничает из-за предстоящего бракосочетания».

– Поцелуй меня, – прошептал Алек, касаясь губами ее шелковистой щеки и ощущая незнакомый аромат духов. Легкий и чарующий запах разливался в воздухе, напоенном свежестью. Алек ощутил возбуждающее волнение. В конце концов, возможно, в этом есть и кое-что приятное.

Внезапно Тереза сильно ударила его ногой.

– Черт! – Алек, мгновенно отпрянув, наклонился, чтобы растереть ушибленную голень, и замер от удивления.

Одним из своих главных достоинств Тереза всегда считала маленькие изящные ступни; но ботинки, которые предстали перед глазами Алека, были вовсе не маленького размера: большие и туго зашнурованные, они напомнили ему ботинки его старой гувернантки.