Во власти женщины - Виктория Паркер Страница 14

Пия уехала без него.

Ник лишь тяжело вздохнул от досады. Как только ему удавалось немного разговорить ее, она еще больше отдалялась, а ему оставалось лишь винить себя за это. За последние несколько лет он научился терпеливо ждать. Но сейчас он хотел, чтобы она сдалась. Ему нужно было добраться до Зевса и разрушить «Ку виртус». И все же… он хотел провести с ней время.

Черт возьми, она интриговала его. Он хотел знать, как работает ее мозг, что движет ею. Почему она не знала своего отца до семнадцати лет.

Так много вопросов, не имеющих никакого отношения к его задаче отомстить Зевсу! Невидимые нити тянули Ника к ней, когда она находилась рядом с ним.

Он выглянул в окно, взглянув на низкое серое небо, и подумал, что скоро пойдет снег. Успеет ли она вернуться домой? Поймав себя на этой мысли, Ник покачал головой. Сегодня утром он был сам не свой. Мог ли он представить себе, что будет беспокоиться из-за нее? Это его несказанно удивило. А когда он представил себе ее друга Джована, закутанного в меховой тулуп и сидящего на деревянных санях собачьей упряжки, у него возникло желание напиться до чертиков.

«Осторожно, Ник. Ревность сведет тебя с ума».

Да, так могло случиться, черт возьми.

Он был похож на несчастного мужа, ждущего свою жену. Ник вспомнил своего отца. Он также был одержим своей женой и часто нервничал из-за ее вечерних задержек. Он был одержим, злился, когда ее не было дома, и приходил в ярость, когда она игнорировала его. Ник считал его неуравновешенным и злобным человеком.

Нарцисо как-то спросил его, почему он не женится на Элоизе Голдсмит. Но разве мог он жениться после того, как столько лет наблюдал за отношениями родителей? Ник не хотел себе такую судьбу.

Отогнав от себя тяжелые мысли о прошлом, он сунул ноги в сапоги, а руки – в теплые рукава куртки. Он не будет сидеть здесь и ждать, когда Олимпия Мериси соизволит почтить его своим присутствием.

Плотно закрыв за собой дверь домика, Ник отправился к главному корпусу. Тропинка уже была запорошена свежим снегом. Он проклинал отсутствие Интернета в своей комнате, и большие клубы пара вылетали из его рта.

Гостиная обдала его волнами теплого воздуха, наполненного ароматом крепкого кофе. В дальнем углу холла сидел приближенный Пии, оживленно разговаривавший с другим мужчиной, и при виде его Ник умиротворенно вздохнул. Усевшись, он поставил перед собой ноутбук. Он просмотрел почту и почувствовал, что ему хочется выпить. Но вместо этого он набрал номер своего деда.

– Никандро! – Мгновенно этот хрипловатый голос избавил его от напряжения.

– Как ты, старичок?

– Хорошо, хорошо, мой мальчик. Только что смотрел футбол. Парни не умеют красиво проигрывать. Ну нельзя же плеваться сквозь зубы!

Ник громко рассмеялся:

– Ты строг, Аво.

– Как там, в Занзибаре?

– Жарко. – За двадцать четыре часа он успел вторгнуться в чужое жилище, быть схваченным, побитым, привязанным к стулу и познакомиться с самой потрясающей женщиной в мире. – А вообще рассказывать нечего. – Иначе у деда будет сердечный приступ, и тогда наступит очередь Ника заботиться о нем.

– Ты возвращаешься? Я собрался сегодня съездить к Лили, но останусь дома, если ты приедешь.

Ник представил себе красивое лицо старика и его серебристые волосы.

– Нет, дед. В этом нет необходимости. Поезжай к Лили – порадуй себя. Я сейчас в Норвегии. Минус пятьдесят на улице, если нам повезет.

– Что? Какой черт тебя занес в Норвегию?

Ник усмехнулся, потому что сам задавал себе точно такой же вопрос.

– Забыл, откуда ты родом, мой мальчик? Бразилия – страна футбола и самбы. Сантосам нужно тепло. А что в Норвегии? Женщина?

Сердце Ника больно сжалось. Боже, он так скучал по этому старику.

– Да, Аво. Женщина.

– Должно быть, особенная женщина, если Никандро Карвальо последовал за ней.

Особенная? Да, возможно. Но это не имело значения.

– Ты прав, особенная. Если бы только я мог возродить твое величие. Надеть на твои пальцы «Бриллианты Сантоса», пока я не потерял тебя.

От одной этой мысли у Ника сжались губы и защипало в глазах. Деду оставалось жить недолго, может быть, всего несколько лет, и Нику надо было спешить. Он хотел сделать подарок человеку, который нянчился с ним и растил его, когда мать не могла это делать. Но разве сейчас это имело значение? Ник все еще любил мать. Ее потрясающе красивое лицо, обворожительную улыбку.

Однажды она пришла на футбольный матч – на высоких каблуках, с длинной сигарой в руке, в огромных черных очках, скрывавших половину ее лица, – и стала орать на судью: «Снимите этого грязного подонка со спины моего сына!» – после чего Ник, попросил ее не приходить на матчи, дабы не отвлекать игроков. И в этом не было никакой лжи: у матери была роскошная фигура.

Из зеркала на Ника смотрело его отражение, задумчивое и печальное, и еще один образ из прошлого возник перед ним, словно живой: ему четырнадцать лет, мать забирает его из школы и, подняв искусно подведенную бровь, спрашивает его, потерял ли он уже свою невинность. Он вспыхивает, заикается и говорит ей, чтобы она заткнулась.

Это была яркая, энергичная, жизнерадостная женщина, которая совсем не заслуживала смерти. Ника охватила такая боль, что он застонал и вынужден был закашляться, чтобы скрыть стон.

– Ник, мой мальчик, что случилось? Ты что-то недоговариваешь?

Тревога, прозвучавшая в голосе его деда, вернула Ника к действительности. Закрыв глаза, он прочистил горло.

– Ничего, Аво. Все хорошо. И все будет хорошо. Как и всегда было.

Услышав тяжелое дыхание, Ник понял, что ему не удалось скрыть своего напряжения.

– Что я тебе все время говорил, Никандро? Подними голову, иди вперед. Не оборачивайся, не смотри назад, иначе ты упадешь.