Так не бывает - Вера и Марина Воробей Страница 14

К приходу Валентина Снегирева решила навести порядок. Просто когда чем-то занят, время обычно бежит быстрее. Когда все вещи были разложены по местам, пыль вытерта, а посуда перемыта, Галина заглянула в шкафчик, где у них с мамой обычно лежали конфеты и всякие сладости, и, не увидев ничего подходящего, решила сбегать в булочную за тортиком. Вырвав из тетрадки листок, она написала записку: «Валентин, дверь открыта, входи. Я вернусь через пять минут. Галя». Свернутый в несколько раз листок девушка засунула за кнопку звонка. Конечно, обнаружь эту записку Марина Николаевна, она бы ей устроила! Но мама редко возвращалась с работы раньше семи, а заставлять Валентина торчать под дверью Снегирева не хотела.

В кондитерский отдел стояла очередь, человек шесть, и, как назло, почти все покупали так называемый весовой товар, а не штучный. Одна бабулька набрала огромный, с верхом пакет карамелек, причем каждого сорта – а в ассортименте имелось не меньше десятка разных наименований – по сто граммов. Поэтому в магазине Галина провела минут двадцать, не меньше. Поднявшись на свой этаж, девушка не обнаружила оставленной ею записки.

«Значит, Валентин пришел, – решила она, но тут же явилась другая, тревожная мысль: – А вдруг воры забрались? То-то обрадовались, прочитав, что дверь открыта!»

Она осторожно шагнула в прихожую.

– Валь… Ты здесь? – тихо позвала Снегирева.

– Привет! – появился из кухни улыбающийся Валентин. – Ты всегда такие записочки прикольные оставляешь?

– Нет, – покачала головой Галя. – Первый раз.

– А я тут похозяйничал немного, ты уж извини… – На лице Валентина появилось смущение. – Чаю себе сделал. Ничего?

– Как же ты одной-то рукой? – удивилась Галя, покосившись на загипсованную и по-прежнему торчавшую на подпорке руку Валентина.

– А, – беззаботно махнул тот здоровой рукой. – Я уже привык.

– Вот торт к чаю купила, – улыбнулась Снегирева. – «Медовый». Любишь?

– Я вообще сладкоежка, – признался Валентин.

– Тогда мой руки… вернее, руку и садись за стол, – приказала хозяйка.

– А настроение, я смотрю, у тебя ничего, – смерив девушку внимательным взглядом, заметил Валентин. – А то, когда утром позвонила, я даже перепугался. Такой у тебя голос был… Покидал в рюкзак пожитки и…

– Спасибо тебе, Валь, – перебила Снегирева. – Спасибо, что приехал. Это я так, бодрюсь. Или, как говорит моя мама, сохраняю хорошую мину при плохой игре. Дела у меня хуже некуда.

– Что он сказал? – вмиг посерьезнел Валентин, отодвинув от себя тарелку с тортом.

Выслушав короткий, сбивчивый рассказ Галины, Валентин сурово сдвинул брови.

– В общем, так, – тихо, но решительно произнес он. – Никакой операции не будет, так и знай…

– А как же… – влезла было Снегирева, но парень мягко попросил:

– Не перебивай. Дай я договорю, а все вопросы потом задавать будешь.

Девушка покорно опустила голову.

– И не слушай того, кто скажет, что аборты на ранних сроках не опасны. Это все чушь. Опасны, и еще как. Я таких ужасов от маминой подруги наслушался… Она это не мне, конечно, рассказывала, а маме, но я все слышал. Между прочим, я за прошлое лето десять тысяч заработал. – Резко сменил он тему. – На стройке мужикам помогал… Так что, ты не думай, голодными не останемся…

– Не поняла, – снова вклинилась Галина. – Это что ж получается…

– То и получается, – не дослушал вопроса Валентин, – что нам с тобой надо расписаться. У ребенка должен быть отец. А об этом поэте своем забудь. Не стоит он твоих слез…

– Да я, как видишь, и не плачу, – вскинула голову Снегирева. – Только мне кажется… Ты, Валь… Ты очень хороший, но я… Я просто не могу так с тобой поступить…

– Как? – поднял брови парень. – Я понимаю, ты сейчас начнешь говорить, что мы почти незнакомы, что ты меня не любишь, и все такое… Но, знаешь, по-моему, у нас с тобой вполне нормальные отношения, дружеские. Вообще, на мой взгляд, для семейной жизни главное уважение, а не любовь, что бы там ни говорили. И потом, кто знает, может, ты меня и сможешь полюбить, когда узнаешь получше…

– Но тебе-то это все зачем? – снова не удержалась Снегирева. – Чужой ребенок… Связывать себя на всю жизнь… Ты ведь меня тоже не любишь, Валь?

– Кто тебе это сказал? – Валентин кинул на девушку быстрый, внимательный взгляд. – Ты мне очень нравишься. Не знаю, как тебе, а мне, например, плевать, что я ниже тебя ростом…

– Да при чем тут рост! – не смогла сдержать улыбки Галина. – Разве в этом дело? Да если я соглашусь на твое… предложение, то буду чувствовать себя последней сволочью. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – уставился в окно Валентин.

– Хотя я, конечно, тебе очень благодарна, – пропустив замечание парня мимо ушей, призналась она. – Я таких людей еще не встречала… И не встречу, наверное, никогда… Валь, – резко подняла голову Галина, – а сколько тебе лет?

– Столько же, сколько и твоему Игорю, – сквозь зубы процедил Валентин. – А может, я и постарше буду, потому что в первый класс с семи лет пошел. Короче, мне уже семнадцать. В этом году школу заканчиваю. А насчет армии ты не беспокойся, с маленькими детьми отсрочку дают… И закон недавно новый вышел, чтобы с четырнадцати лет жениться можно было. Ну, в особых случаях. Но наш с тобой случай как раз и есть тот самый, особый. Тебе четырнадцать-то есть? – поднял на Снегиреву строгий взгляд Валентин.

– Пятнадцать через месяц исполнится, – слегка опешила та.

– Ну и все, – пожал здоровым плечом Валентин. – О чем ты тогда переживаешь?

– А что мы маме моей скажем? – изменившимся голосом спросила Галина.

Валентин был так уверен в своей правоте, с такой неподдельной искренностью приводил доводы, что Галина вдруг почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной. Захотелось полностью довериться кому-то… Нет, это вовсе не означало, что у нее появилась потребность переложить ответственность на чьи-то плечи. Просто в эту секунду Снегирева с предельной ясностью осознала, что есть на свете человек, которому совсем не безразлична она сама и все ее беды, и человек этот готов подставить ей свое, пусть еще совсем не окрепшее плечо.