Ночные сумасбродства - Хелен Брукс Страница 14

Он на секунду прервал поцелуй, чтобы поставить бокалы на столик, а потом опять обнял Мелоди и прижал к себе, и его губы слились с ее губами. И она оказалась в мире чувственных наслаждений, куда Зик всегда легко переносил ее. Как только Мелоди ответила ему, он крепче сжал ее в объятиях, требуя большей интимности. И она оставила сомнения. В этот безумный момент Мелоди не могла ничего другого, не хотела ничего другого. Рядом был Зик, и она его обожала, и только это имело значение на несколько благословенных секунд.

Зик осторожно прервал поцелуй, хотя продолжал обнимать ее. Его угольные глаза смотрели на жену.

Мелоди ощущала легкое головокружение, ее глаза затуманились от вожделения. Часть ее существа смущалась и сердилась на то, что Зик легко разрушает ее защиту. Но другая часть знала, что так и будет. Зик постоянно хотел обнимать Мелоди, прикасаться к ней, целовать, и она тоже этого хотела.

— Мы с тобой не изменились, — пробормотал он хрипло. — Теперь ты это понимаешь, ведь так? Ничто не может встать между нами. Мы созданы, чтобы быть вместе. Верь этому.

Как просто было бы растаять в его объятиях и согласиться с ним, позволить себе отдаться ему, его силе, уверенности, мужественности. Но все последние месяцы Мелоди боролась с собой, стараясь принять будущее без Зика.

Она высвободилась из его объятий, посмотрела на него и вздрогнула. Мелоди было ненавистно то, что она должна была сказать, но иначе нельзя.

— Все закончилось, Зик, — проговорила она очень спокойно, словно подводила черту, и он не мог этого не заметить. — Я покорилась неизбежному, и ты тоже должен. Если ты любишь меня, то позволишь мне уйти. Я больше не могу жить в твоем мире. Возможно, это звучит театрально, но я знаю предел своих сил, и, останься я с тобой, это разрушило бы меня изнутри. Я должна заново построить свою жизнь и понять, кто я теперь.

— Моя жена, — бросил он мрачно. Мелоди улыбнулась бы, не будь она в таком отчаянии. В этом был весь Зик. Он никогда не видел полутонов. Она не рискнула говорить и только покачала головой, глядя на его потемневшее лицо. — Сегодня канун Рождества. — Он наклонился и опять поцеловал ее, уверенно и сладко. — И в эту минуту ты моя жена, и мы идем получать удовольствие. Дальше заглядывать не будем. Не надо думать о будущем, даже о завтрашнем дне. Сегодня мы живем настоящим моментом, минуту за минутой, а все остальное не важно. Согласна?

Мелоди чуть не задохнулась от поцелуя, но все же сумела улыбнуться. Их последняя ночь вместе. Она будет сладостно-горькой, но почему бы ей не стать памятной? Шагом в безвременье? И ей будет что вспомнить в последующей одинокой жизни.

Теперь Мелоди с удовольствием отпила из своего бокала, зная, что больше не сможет пить этот коктейль, потому что он навсегда будет связан с воспоминаниями о последней ночи и боли расставания.

— В ложе нас ждут круассаны и шампанское, — сообщил Зик. — Так что, если ты готова…

Мелоди глубоко вздохнула. Первый ее выход в свет после несчастного случая. В театре непременно встретятся люди, которые знают, что с ней случилось, и они будут следить за ней острым, как скальпель, взглядом. В ложе им, надо надеяться, не будут слишком сильно мешать, но до тех пор… Она распрямила плечи и вздернула подбородок:

— Готова.

Ложь. Она никогда не будет готова. И она боится, очень боится. Но ничего. Только одна ночь. Только одна…

Зик набросил пальто ей на плечи, и от его прикосновения по нервам женщины побежали искорки. Так всегда бывало. Даже если он прикасался к ней случайно.

Они уже выходили, когда Зик вдруг повернул Мелоди к себе лицом и медленно поднес к губам ее левую руку с обручальными кольцами. Сначала он поцеловал запястье, то место, где бился пульс, потом повернул ее руку и поцеловал кольца, осторожно и нежно.

— Не надо меня бояться, — сказал он. — Обещаю, я никогда не сделаю тебе больно. — (Мелоди издала странный горловой звук, отняла руку и отступила на шаг.) — Какая настороженность, — вздохнул он тихо, и на секунду ей показалось, что она увидела боль в его угольно-черных глазах.

— Я думала, мы уходим, — произнесла она, следя за тем, чтобы ее лицо было спокойным.

— Да, уходим.

Но Зик не шевельнулся. Мелоди беспомощно смотрела на него, стараясь проглотить ком в горле. В Зике всегда было что-то дикое, и сегодня это проявлялось в каждом его движении. Какая-то инстинктивная мужская сила. И вдруг он улыбнулся и открыл дверь.

— Пошли, — предложил Зик.