Запятнанная репутация - Луиза Аллен

3 марта 1816, Лондонский Пул

— В самом деле, серый. — Эш Герриард облокотился о поручни палубы и, прищурившись, окинул взором раскинувшуюся перед ним Темзу, где бросили якорь множество мелких суденышек, гребных лодок и различного рода кораблей, превосходивших по размеру даже их четырехмачтовый «Восточный индиец». — Я даже представить себе не мог, что бывает столько оттенков серого. Коричневый, местами бежевый и зеленый. Но в основном серый.

Эш так хотел забыть Лондон, думал, что возненавидит его, что он покажется ему чужим, но перед ним предстал старинный процветающий и удивительно знакомый город.

— Дождя нет, а миссис Маккензи уверяла, что в Англии всегда дожди. — Рядом с ним, закутавшись в тяжелый плащ, стояла Сара. Ее голос был веселым и взволнованным, несмотря на постукивающие от холода зубы. — Здесь прямо как на «Гарден рич» в Калькутте, только суетнее. И намного холоднее. Вон даже крепость, видишь? — указала она.

— Это Тауэр, — усмехнулся Эш, не желая заражать сестру своим дурным настроением. — Вот видишь, я помню то, о чем читал.

— Очень впечатляет, дорогой брат. — Сара подмигнула, но взгляд ее быстро изменился, когда она увидела пару, стоящую вдалеке у поручней. — Мата очень хорошо держится.

Эш посмотрел в ту же сторону.

— Широко улыбается, хочешь сказать? Думаю, они оба хорошо держатся.

Его отец обнимал мать за талию и крепко прижимал к себе. В этом не было ничего необычного. Родители вели себя демонстративно даже по меркам свободного европейского общества Калькутты, но Эш хорошо знал отца и прекрасно понимал, что означает это спокойное выражение лица, когда стиснуты зубы. Маркиз Элдонстоунский готовился к битве против воспоминаний о стране, которую он оставил более сорока лет назад, однако это ничуть не упрощало положение дел. Отвергнутый собственным отцом и взявший в жены девушку, наполовину индианку, с ужасом принявшую новость о том, что ее супруг — наследник английского титула и однажды будет вынужден вернуться домой, полковник Николас Герриард не торопился покидать Индию и до последнего момента оттягивал возвращение на родину. Но у маркизов долг совсем иной, чем у военных дипломатов Ост-Индской компании, потому полковник прекрасно понимал, что в один прекрасный день унаследует титул и ему придется вернуться в Англию.

«И его сыну тоже», — подумал Эш, подходя к отцу. Будь он проклят, если позволит этой перемене разрушить семью, будь он проклят, если не сможет снять часть груза с родительских плеч, пусть даже ради этого придется превратиться в чуждое ему существо — идеального английского аристократа.

— Я возьму Пэрота и спущусь на берег, чтобы убедиться, встретит ли нас Томпкинс.

— Буду тебе очень признателен. Не хочу, чтобы твои сестра и мать ждали его на пристани. — Маркиз махнул рукой в сторону берега. — Подай сигнал, когда прибудет карета.

— Хорошо. — Эш отправился на поиски моряка и лодки, на которой он смог бы добраться до причала. «Новая страна, новая судьба. Новый мир, — сказал он себе, — и новый бой». В конечном счете там его ждут новые земли, которые предстоит завоевать. Уже сейчас Эшу было сложно представить жару, буйную растительность и стремительный поток жизни дворца в Калятве. Эти воспоминания постепенно превращались в сон, утекающий как песок сквозь пальцы всякий раз, когда он пытался мысленно ухватиться за них. Все стало каким-то нереальным, даже боль и чувство вины. «Решми», — подумал он и оттолкнул эту мысль почти физическим усилием. Ничто на земле, даже любовь, не возвращает мертвых.

«Должны же где-то быть надежные, благоразумные и рассудительные люди. — Филлида прошла от входа в узкий переулок и пристально посмотрела на оживленную набережную Кастомс-Хаус. — К несчастью, мой брат не из их числа». Удивляться не приходится, поскольку у их отца ни одной надежной кости во всем теле, и беспутная дочь все чаше убеждалась в том, что в его голове ни единой мысли, лишь игры, распутство и мотовство.

А теперь от Грегори уже сутки нет никаких вестей. Он ушел с деньгами на аренду и, по словам его друзей, растворился где-то между Тауэром и Лондонским мостом.

Она почувствовала, как ее дернули за шнурки полусапожек. Ожидая увидеть кошку, Филлида посмотрела вниз и с ужасом обнаружила пристальный взгляд черных глаз-пуговиц самой огромной вороны из всех, что ей доводилось видеть. Хотя, возможно, это ворон, которому удалось сбежать из Тауэра? У птицы были странно оттененные серым цветом голова и шея, а также перья, обрамлявшие массивный клюв. Значит, не ворон. Птица бросила на Филлиду надменный взгляд и снова принялась клевать шнурки ее ботинок.

— Кыш отсюда! — Девушка отдернула ногу. Птица отпустила шнурки, пронзительно каркнув, и принялась клевать другую ногу.

— Люцифер, отпусти леди. — Ворона взмахнула крыльями и устроилась на плече высокого мужчины без шляпы, стоявшего напротив нее. — Прошу прощения. Его привлекают шнурки, любые нитки, длинные и тонкие предметы. Но по отношению к змеям он, к сожалению, крайне труслив.

— В Лондоне это не имеет значения. — К Филлиде наконец-то вернулся голос. Откуда взялся этот красивый, странный, дьявольски фамильярный человек? Филлида взглянула на него, отметив темно-коричневые волосы, прямой нос, золотистого цвета кожу и зеленые, пристально изучавшие ее глаза. «Загорелая кожа в марте?» Нет, это естественный цвет. Почувствуй она сейчас запах серы, совершенно бы не удивилась.

— Я это уже понял. — Он посадил птицу на руку и взмахнул ею в воздухе. — Лети и найди Сару, пернатое чудовище. Он начинает выражаться, если его держать в клетке, — добавил незнакомец, глядя вслед птице, летящей к стоящим на якоре кораблям. — Но я боюсь, придется запереть его, пока он не начал соблазнять тауэрских воронов на всякие бесчестья. Если эти птицы в действительности существуют и не являются легендой.

— Они существуют. — «Он определенно иностранец». Незнакомец был одет со вкусом, в изящной неанглийской манере. Плотный черный плащ с подкладкой цвета немного темнее его глаз, темный жакет, парчовый жилет, отделанный шелком, белоснежная сорочка изо льна, хотя нет, сорочка тоже из шелка. — Сэр!

Он опустился на колено, встав на грязные булыжники, и принялся завязывать шнурки на ее полусапожках, продемонстрировав длинные волосы немодной длины, доходившие до плеч и завязанные сзади у основания шеи.

— Что-то не так? — спросил он серьезно, с изумлением подняв на нее зеленые глаза. Прекрасно он знал, негодяй, что именно не так.

— Вы трогаете мою ногу, сэр!

Джентльмен покончил со шнурками, напоследок затянув узел потуже, и поднялся на ноги.

— Боюсь, без этого завязывать шнурки довольно сложно. Куда вы теперь направляетесь? Смею вас заверить, ни я, ни Люцифер не имеем далеко идущих намерений относительно вашей обуви. — Однако его улыбка внушала опасение.