Распутница и принц - Маргерит Кэй Страница 13

Целое озеро темно-голубой воды и в центре остров, поросший пальмами. Землю вокруг него покрывала пышная зелень, как на лугу, отражавшаяся в зеркальной поверхности воды и наполнявшая воздух сладковатым ароматом. Однако она недолго восхищалась этой красотой, поскольку Рафик легким галопом поскакал дальше.

Ржание жеребцов она услышала еще до того, как увидела их. В ответ Касида навострила уши. Загон окружала высокая стена. Стефани спешилась и подождала, пока Рафик отпирал ворота. Как только она завела свою лошадь внутрь, он сразу же снова закрыл их. Табун самых прекрасных жеребцов, которых она когда-либо видела, размещался в огромном загоне, в центре которого поблескивал еще один небольшой пруд и зеленело семейство тенистых пальм. Стефани изумленно оглянулась по сторонам.

– Сколько их здесь?

– Тридцать два, включая Базилиска, – ответил Рафик, снимая с жеребца седло и выпуская его свободно пастись с остальными. – Теперь, когда мы закончили все свои дела, можно отдохнуть, пока не стемнело. Идемте.

Он повел Стефани в дальнюю часть оазиса, где она увидела очаровательный каменный мостик, ведущий на остров. Пройдя по нему, она очутилась на зеленой поляне, окруженной пальмами. Землю здесь устилали ковры, на которых лежали мягкие подушки. В центре стояла большая плетеная корзина.

– О, какой приятный сюрприз!

– Как мне доложили, вы так увлеклись работой, что не сделали перерыва, чтобы поесть, – сказал Рафик и, открыв корзину, начал доставать из нее содержимое. – Поэтому я позволил себе послать вперед кое-что из еды.

Его предусмотрительность, его щедрость, а самое главное, его готовность довериться ей, поверить в нее так растрогали Стефани, что она почувствовала, как к горлу подступил ком.

– Благодарю вас, вы очень добры, – сказала она, опускаясь на большую подушку.

Услышав дрожь в ее голосе, Рафик, который разливал холодный напиток, поднял глаза.

– Что с вами? Что-то не так? Вы устали? Выпейте это. Возможно, вы немного обезвожены, особенно если ничего не ели.

Стефани сделала глоток.

– Спасибо.

Он поставил перед ней тарелку с едой.

– Ешьте.

Внезапно ощутив себя страшно голодной, она начала есть. Как и прошлым вечером, еда была невероятно вкусной. Свежий цитрусовый салат, острое мясо и легкие воздушные сладости. Стефани пробовала их более смело, чем за обедом, однако острый перец заставил ее одним глотком выпить целый стакан щербета. В конце концов, наевшись так, что не смогла осилить инжир, политый медом, она отодвинула тарелку в сторону и вымыла руки.

– Это было замечательно, – довольным голосом пробормотала она.

– Да, – улыбнулся Рафик, – вы правы.

У нее возникло впечатление, что он говорит не о еде. А его улыбка показалась какой-то греховной… хотя она сама не знала, что имела в виду, подумав это.

– Эти знаменитые скачки, – сказала она, стараясь переключиться на то, что стало причиной ее приезда сюда. – Сабр. Расскажите мне о них.

– Наша история, наше наследие, наша душа. Вот что такое Сабр для Бхарима. – Он с изящной легкостью сел, скрестив ноги. – Сабр – это сила и выносливость. История этих скачек уходит корнями в легенду. Говорят, что впервые они упоминались в одной из сказок «Тысячи одной ночи», хотя наши записи показывают, что первые скачки проводились сто лет назад, и в этом году им исполняется сто лет. Тогдашний принц Бхарима, мой прямой предок, установил правила, создал приз для победителя и определил маршрут. Ориентирами на этом круговом маршруте, который надо пройти дважды, служат четыре башни Сабра, расположенные на расстоянии двадцати пяти миль друг от друга. Каждая из четырех частей маршрута представляет собой совершенно разный ландшафт. Местами это плоская, хорошо утрамбованная поверхность, как здесь, но в одной из частей маршрут пролегает по подвижным дюнам, а в другой – по подножиям гор.

– Целых двести миль! – воскликнула Стефани.

– Это действительно предельно сложное испытание и для лошади, и для всадника, – признал Рафик. – Хотя всадник один, а лошадей четыре.

– Боже мой! Это значит, что скачки продолжаются… – Стефани наморщила нос. – Сколько нужно лошади, чтобы проскакать одну часть?

– Зависит от рельефа местности, но, как правило, от двух до трех часов. Скачки начинаются с первым лучом солнца и длятся весь день и ночь. Это настоящее испытание выносливости, хотя, как я сказал, это не просто скачки.

– История, наследие, душа, – повторила Стефани.

– Вот именно. С самого начала первенство в Сабре принадлежало Бхариму. Наши лошади никогда не проигрывали. Пока я рос, я каждый год видел, как цвета нашего флага первыми пересекают финишную линию. И как все в Бхариме, я верил, что мы непобедимы, что наши лошади сильнее и быстрее всех, что они настоящие потомки легендарных «пьющих ветер». Сабр у нас в крови. Наши люди считают, что, потеряв Сабр, мы лишимся чего-то жизненно важного, нашей национальной самобытности.

Глядя на принца, Стефани верила, что это так. Когда он говорил о скачках, его глаза горели почти детским восторгом, делая его совсем не похожим на внушавшего страх принца, которого она увидела вчера. Она с легкостью могла представить Рафика победоносным всадником, мчащимся, как ветер, по горячей пустыне навстречу победе.

Но вот блеск в глазах Рафика погас, лицо помрачнело.

– По традиции все проигравшие отдают победителю свою лучшую лошадь. Четырнадцать лет назад главный соперник моего отца бедуинский вождь Салим вывел на скачки лошадей новой породы, которых раздобыл в отдаленной части Аравии. Мой отец отчаянно жаждал получить лошадей этой породы. Это заставило его заключить тайное пари с бедуином, по которому проигравший отдавал победителю всех своих жеребцов – жемчужину своих конюшен. Вы можете догадаться, чем это кончилось.

Стефани в ужасе закрыла рот рукой.

– Как он мог так рисковать? – прошептала она.

– Самонадеянность. Жадность. Мы никогда не проигрывали, и у него не было причин полагать, что такое может произойти. Но это произошло. Даже сейчас… – Рафик вздрогнул и встал на ноги. – Даже сейчас поступок отца для меня непостижим. Помню, как я смотрел на жеребцов, которых выводили из конюшен, чтобы передать победителю. У меня было такое чувство, словно утекает кровь нашего народа. Но это еще не конец.

Он протянул руку, помог Стефани встать, и они направились с поляны назад, к маленькому мостику, откуда открывался вид на загон с жеребцами.

– Ночью я проснулся и увидел в небе яркое зарево. Мне хватило нескольких мгновений, чтобы понять, что оно поднимается от конюшен.

– Нет! – в ужасе воскликнула Стефани. – О, Рафик, нет.

Он слегка сжал ее руку и грустно улыбнулся.

– Сначала отец выпустил в пустыню всех кобыл и жеребят. Он не мог видеть их, как напоминание о своем проигрыше, но не смог бы причинить им вред. Мы делали все, что могли, но было слишком поздно, чтобы что-нибудь спасти. Я никогда не забуду, как стоял среди догоравших углей, а вокруг летали хлопья пепла. Конец моей мечте стать победителем Сабра. И тогда я поклялся, что найду способ построить конюшни заново, восстановить породу и вырастить новых лошадей, которые смогут выиграть Сабр и вернут приз моему народу.