Цветок пустыни - Джейн Арбор Страница 13

– Вы идиотка! – пробормотал он и так стиснул плечи девушки, что она вскрикнула. У Лиз дрожали колени, и, глядя Йейту в лицо, расстроенная и подавленная, она почувствовала головокружение.

– Мне… мне хотелось посмотреть Бет в глаза, пусть она сама повторит мне эту ложь.

– Хорошенькая беседа получилась бы у вас. Только представьте себе: вы лежите на земле с переломанными руками и ногами и обмениваетесь любезностями с Бет, которая балансирует на стремянке, – нехорошо усмехнулся Йейт. – Во всяком случае, я же предупреждал вас, что ее здесь нет, верно?

– Только в тот момент, когда я наклонилась так низко, что уже не могла самостоятельно вернуться в исходное положение. Кстати, смею вас уверить, я и без вашей помощи смогла бы как-нибудь удержаться! А сейчас я намерена спуститься и расспросить Бет кое о чем, – с вызовом бросила Лиз.

– Нет, вы этого не сделаете. – И как только девушка повернулась, чтобы уйти, его пальцы подобно тискам сдавили ее запястье. – Вы не станете досаждать Бет своими обвинениями, особенно учитывая то возбужденное состояние, в котором сейчас находитесь.

Лиз отдернула руку и стала массировать запястье. – И кто же меня остановит? – потребовала она ответа.

– Я, если уж вам так хочется знать. С помощью несложного маневра, заключающегося в том, что, уезжая отсюда, возьму Бет с собой. Когда вы немного остынете, у вас будет возможность выяснить отношения. Только запомните: я обвиняю вас не столько на основании слов Бет, сколько на основании того, что я сам видел, как ее шатало от усталости и слабости и как она была огорчена из-за того, что может вас подвести.

– Как же, ведь это же она сказала вам, что я гоняла ее до седьмого пота ради той вечеринки, под готовку к которой мы только начали, – напомнила ему Лиз.

– Дата вашей вечеринки не имеет к этому отношения. Вам как-то удалось внушить Бет чувство ответственности за нее, и, насколько я понимаю, отзывчивая и трепетная душа девочки заставила ее вложить все силы в порученное дело.

– А насколько я понимаю, Бет сама попросила вас заглянуть этим утром, чтобы посмотреть, как она здесь перетрудилась? – с вызовом спросила Лиз.

– Нет, конечно же нет. – Его тон, подчеркнуто спокойный, содержал в себе признаки надвигающейся грозы. – Я приехал в расчете увидеть вашего отца и узнать, не поедет ли он на участок нефтедобычи.

В этом случае я бы попросил его взять с собой предписание по лечению одного больного в тех местах и немедленно позвонить мне, если вдруг его состояние ухудшится. Теперь вы убедились, что я приехал не для того, чтобы следить за вами? Лиз покраснела от стыда.

– Извините, – пробормотала она. – Только папа уже уехал.

– Да, Бет сказала мне. Теперь это не имеет значения. Я туда поеду сам и возьму с собой Бет.

С этими словами Йейт направился к лестнице. Перед тем как спуститься, он обернулся к Лиз.

– Мне бы хотелось взять с собой и вас, – сказал он. – Но не хотелось бы видеть, как вы запустите свои когти в Бет, все еще кипя от пережитой обиды, первопричиной которой оказался я. Не думаю, что кто-нибудь из нас получил удовольствие от сегодняшнего утра.

Разгневанная, Лиз не двигалась с места до тех пор, пока не увидела, что машина Роджера отъехала от дома. Ни сам он, ни его спутница не оглянулись в сторону крыши, а если Бет и было необходимо мужественно скрывать свою усталость под маской живости, она делала это весьма успешно. Когда они исчезли из виду, Лиз возвратилась к своим малярным работам, вкладывая в них больше пыла, чем усердия. Дело не ладилось. Сунув кисть в банку со скипидаром, она вытерла руки и спустилась по лестнице. Когда отец вернется домой, будет уже за полдень, а это означало, что за ленчем, который она планировала провести с Бет, ей придется быть одной. Полнейшее поражение, и даже главного врага умыкнули у нее на глазах!

Без особого воодушевления Лиз решила направиться в клуб, чтобы поплавать в крохотном бассейне. Кстати, она там сможет и поесть. А сейчас она не будет думать о Бет – большеглазой, кроткой и веселой Бет, что сейчас катилась по пустыне бок о бок с Роджером Йейтом!

Поднявшись к себе в спальню, она взяла купальный костюм, сигареты, книгу и вдруг, повинуясь какому-то безотчетному порыву, бросила свою широкополую шляпу так, что та полетела в угол через всю комнату.

Конечно, это было глупо. Теперь нужно идти за ней и поднимать с пола. И нет никого, кому мог бы быть адресован этот вызов. Совершенно никого…

Направившись за шляпой, Лиз остановилась у глубокой оконной ниши, которую приспособила для хранения своих сокровищ. Здесь стояли фотографии отца и мамы, а также, правда в первое время, пляжное детское ведерко и лопатка, что прилетели сюда вместе с ней. Но теперь на их месте красовалась каменная rose de sable, подаренная ей тем самым человеком, кому она хотела бы адресовать свой вызов.

Лиз взяла камень, охватив его ладонями так же бережно, как брал его Роджер.

«Бережное отношение, справедливое отношение, немного участия – вот и все, что мне нужно от него», – говорила она себе. Но неужели только это и ничего больше? Лиз почувствовала, что боится ответа на этот вопрос.