Оторва: Страсть без запретов - Эдуард Снежин Страница 12

— Пойдем в дом, — прошептала наконец она.

— Там мать? — испугался я.

— Мы договорились, все нормально, — потянула Лариса меня на крыльцо.

— А мы думали, ты уже улетел, — радостно встретила «теща».

— Садись, садись! — засуетился отец. — Сейчас коньячку!

Гостеприимство Владимира не удивило меня, но… Маргарита?

Она объяснила все сама, как только опрокинули по первой.

— Мы тут решили на семейном совете, — обвела она рукой родню, — живите с Ларисой!

«За что такая милость»? — хмыкнул я про себя.

— Ты человек взрослый, ученый, девочку пока сюда взять мы не можем, ей надо колледж закончить, мы думаем, что ты поможешь ей учиться.

— Конечно, помогу! — с готовностью откликнулся я на степенную речь «тещи».

— Это ей папа внушил, — шепнула Лариса мне на ухо.

Отец довольно улыбался, и я понял, что в душе он больше матери переживает за судьбу дочери, но не высказывается — молчун по характеру.

— Только одно условие, — продолжила «теща», — прекратите пить!

— Ой, мама, ты уж совсем? — не сдержалась и поежилась Лариса.

До матери тоже дошло, что это уж слишком, и она повернулась ко мне:

— Ну ладно, обещаешь, что месяц совсем не будете пить, когда уедете? Хоть отвыкнете чуть от заразы!

«А она права, — подумал я, — пили-то мы с Ларисой каждый день».

— Обещаю, — твердо произнес я, — а ты? — обратился я к подруге.

— Ладно, ладно, — скороговоркой произнесла она.

— Нет, ты дай слово родителям, — сурово потребовал отец.

— Даю, папа! — ответила девушка серьезно, она была не дура и тоже представляла, до чего может довести пьянка.

— А вот проверим! — встряла мать. — Сегодня пьем последний раз, потом только на проводы.

Отец недовольно крякнул, тем самым он лишался лишней рюмки в отпуске, но забота о дочери взяла верх.

— Мы с мамой тоже ни капли, — подтвердил он.

— Годится! — засмеялась Лариса, она была рада, что все уладилось, и сейчас достаточно насыщена алкоголем, чтобы согласиться не пить.

Родители после тревожной ночи удалились в спальню, я, не посмев заниматься с девушкой любовью в соседней комнате, завел ее в ванную — первое соитие влекло воспоминаниями.

После всех треволнений и коньяка я проспал потом несколько часов.

Очнулся под вечер, на диване. Мать хлопотала на кухне, оттуда доносился невообразимо вкусный запах домашней пищи, от которой я за неделю отвык.

«Билет! — всполошился я. — Надо успеть сдать билет».

— До какого часа у вас авиакасса? — спросил я «тещу».

— До восьми, еще успеешь, — ответила она, — а нет, так отец свозит в аэропорт, там круглосуточно.

Не хотелось беспокоить лишний раз доброго Владимира, и я заспешил.

Лифт долго не приходил, и я побежал по ступенькам вниз.

На площадке второго этажа стояла Лариса и целовалась с парнем.

Увидев меня, она резко оттолкнула присосавшегося сластолюбца.

— Сергей, это муж, — расслышал я ее быстрый шепот.

Мы с соперником стояли друг против друга, Лариса поднялась на пару ступенек вверх.

«При чем здесь он?» — безнадежно махнул я рукой и продолжил путь вниз. Мой чемодан остался в гостинице, возвращаться в квартиру было незачем.

— Вадим! — услышал я на улице срывающийся голос, но не обернулся.

В гостинице я нажрался в ресторане в дребедень и утром чуть не проспал самолет.

В самолете я досыпал и приходил в себя.

Настоящие сердечные муки начались в поезде Пермь — Е-бург.

Пить уже было противно, есть не хотелось тоже, искурил за шесть часов дороги целую пачку.

«Ну и хорошо, что так кончилось с этой дрянью! — настраивал я себя. — Что не сдал билет и улетел. Не хватало еще застать ее с кем-нибудь в постели».

Но перед глазами стояла распутная красавица и улыбалась мне нежной любящей улыбкой.

«Существует же телепатия. Она сейчас осознала свою беспечность и раскаялась, вспоминает обо мне, потому и видится в таком образе», — успокаивался я на минуту и проникался к фантому любимой девушки ответной нежностью.

Так издергался я до сумасшествия, то от ненависти, то от нежности.

Но, добравшись до дома, несмотря на вселенскую усталость, позвонил Фаукату, не мог оставаться один.

Никогда не унывающий татарин тут же прискакал с бюраканом, и я чистосердечно поведал ему всю историю. Выговориться было необходимо, внутри меня колотили такие противоречия, что забили бы весь организм до смерти.

Друг махнул рукой:

— Да все они бляди! Не переживай! Я завтра такую деваху тебе приведу!

Я вежливо отказался.

— Буду с утра ремонтировать квартиру, еще с весны собирался.

— Хорошее мероприятие, — согласился друг, — и как-то даже успокаивает. Вечером прибегу помочь.

— Знаю я твою помощь, начнется одна пьянка, ладно, я сам.

— Как ать хочешь, как ать хочешь, — протараторил весельчак.

Я проводил его до половины пути, как давно было у нас заведено, пока в устоявшееся существование не влезла Лариса.

— Здравствуй, новая старая жизнь! — прошептал я, засыпая.

На следующее утро мне показалось, что вся история с юной оторвой приключилась во сне.

Так отработал мой организм охранительную реакцию.

Впрочем, мой сосед, толстый Женька, личность, однако, романтическая, в ответ на мой упрек: «Много ты спишь», возразил однажды так:

— Никто еще не доказал, что реальней: жизнь или сон.