Неуемный волокита - Виктория Холт Страница 12

Приехавшего в университет Генриха принял опечаленный профессор.

— Мой принц, — воскликнул он, — вы были нам таким близким другом. Вы разделите наше горе.

Генрих встревоженно спросил, что случилось.

— Мальчик…

— Что с ним?

— Умер вчера ночью. Я так долго ждал сына и возблагодарил Бога, когда он родился. А теперь… Бог отнял его у меня.

От расстройства Генрих лишился дара речи. Его сынишка… умер! Но, когда он видел его в последний раз, мальчик был вполне здоров.

— А мадам…

— Убита горем.

Мужчины сидели, мрачно уставясь в одну точку.

Сюзанна вышла к ним; глаза ее покраснели от слез. Она бросилась к Генриху, и он под взглядом профессора нежно обнял ее на несколько секунд.

— Утешьте ее, ваше высочество. У вас это получится.

— Мой сынок, — горестно произнесла Сюзанна. — Он внезапно заболел и через несколько часов…

— Я мечтал о сыне… много лет, — негромко произнес профессор.

Генрих положил руку ему на плечо.

— Не надо так горевать. У вас будут другие…

Сюзанна взглянула на него, и в ее глазах вспыхнула надежда, но тронула она его меньше, чем могла бы несколько месяцев назад. Принц увидел на рыночной площади одну женщину, и она не шла у него из головы.

Сюзанна упорно глядела на Генриха.

— Мой принц, вы полагаете, что у нас будет еще сын?

В голосе ее звучала мольба; а Генрих никогда не мог отказать женщине в просьбе.

— Несомненно.

Конде подошел к Генриху с несколько смущенным видом.

— Я женюсь.

Генрих засмеялся.

— Пора бы уж, mon vieux [8].

— На моей кузине, Марии Клевской.

— Надеюсь, она красавица.

Конде восторженно глядел вдаль.

— Это устроила твоя мать. Странно, что она подобрала мне невесту раньше, чем тебе.

— Помнится, — задумчиво заговорил Генрих, — в четыре года… или в пять лет я был при дворе короля Франции Генриха II, мужа Екатерины Медичи, погибшего на турнире. Он любил детей и привязался ко мне. Однажды взял меня на руки и спросил, хочу ли я быть его сыном.

— И ты ответил: «Да!» Кому бы не захотелось быть сыном французского короля.

— Ошибаешься. Мать приучила меня говорить правду, и, видя стоящего поблизости отца, я указал на него и ответил: «Вы не можете быть моим отцом, у меня уже есть отец». И знаешь, что сказал на это король? «Тогда, может, ваше высочество соблаговолит стать моим зятем?» Дочь его — любознательное существо с длинными черными волосами и очень дерзким взглядом — стояла невдалеке. Он сказал: «Это моя дочь Маргарита. Если женишься на ней, будешь мой зять». Тут все зааплодировали, и нас заставили обняться. Она ущипнула меня за ногу — след оставался несколько дней, но мой щипок был сильнее.

— Это была бы хорошая партия. Не сомневаюсь, что твоя мать сочтет ее удачной. Дочь Франции и сын Наварры — Валуа и Бурбон.

— Хорошая партия! — Генрих пожал плечами. — С этой фурией? Я видел ее и потом. Насмотрелся, как она топает ногой от гнева, как кокетничает с любым симпатичным мальчишкой, случайно оказавшимся поблизости. Она тогда была еще ребенком, но…

— Похоже, вы с ней два сапога пара.

— Я готов жениться на ком угодно, — воскликнул Генрих, — только не на Марго!

— И все же…

— Бояться мне нечего. То был пустой разговор. При французском дворе я не нужен. У меня скверные манеры. И Наварра слишком маленькое королевство. Марго не будет тревожить мои сны. А ты, кузен, скоро станешь мужем. Я буду молиться, чтобы из тебя он получился хорошим.

— Получится не хуже, чем из тебя.

Генрих бросился к кузену, и несколько минут они боролись, как в прежние времена. Несмотря на общий смех, каждый был немного серьезнее, чем хотел показаться другому; каждый сознавал, что определенный период их жизни завершился. Впереди их ждали новые обязанности. Конде слегка волновался; Генрих нет. Он знал, что встретит будущее с обычным спокойствием, и не верил, что оно может оказаться неудачным.

Жанна решила, что ее сыну незачем оставаться в Ла-Рошели. Злополучная связь с женой профессора завершилась без скандала; ребенок умер, и Генриху, пока он не зачал еще одного, надо вернуться в Беарн. Там к такому поведению относятся терпимее, чем в этом городе.

И Генрих отправился в Беарн.

Едва он уехал, от короля Франции прибыл посыльный и попросил аудиенции у королевы Жанны.

Это был маршал де Бирон. С маловажным делом столь значительного человека король бы не отправил.

Жанна приняла маршала немедленно, и Бирон без околичностей заговорил о цели приезда.

— Король озабочен благополучием своего дорогого кузена, вашего сына, принца Наваррского, и полагает, что ему пора жениться.

— Маршал, его величество подобрал невесту для моего сына?

— Он предлагает вашему сыну руку своей дорогой сестры, принцессы Маргариты.

Жанна промолчала.

— Ваше высочество, наверно, помнит, что, когда ваш сын был еще ребенком, блаженной памяти король Генрих II выразил желание, чтобы они поженились.

— Я хорошо помню тот случай, — ответила Жанна.

— Его величество и королева-мать хотят, чтобы принц незамедлительно прибыл ко двору.

Жанна не ответила. Именно этого она и опасалась. Королева-мать хочет, чтобы Генрих приехал. Зачем? Насколько искренни ее заверения в дружбе и желание этого брака? Насколько правдивы разговоры о мире?

— Ваше высочество не выражает удовольствия предложением его величества?

— Вначале я должна посоветоваться со своим духовником, — ответила Жанна.

— Значит, ваше высочество не радо чести, оказанной его величеством вам и вашей семье?

— Когда мои сомнения будут разрешены, я приму любые условия, ублаготворяющие королеву-мать. И буду готова пожертвовать жизнью ради блага страны; но по мне, лучше быть самой приниженной женщиной во Франции, чем ради возвеличения своей семьи приносить в жертву свою душу и душу сына.

Де Бирон поклонился. И заверил королеву, что условий, которые она и ее сын пожелают отвергнуть, не будет.

Жанне требовалось время. Ей не давала покоя одна мысль. Генрих не должен ехать к французскому двору. Он слишком падок на женщин и станет легкой добычей «летучего эскадрона». Генрих еще не готов явиться ко двору Франции.

Колиньи писал из Парижа:

«Принцесса Маргарита очень остроумна, проницательная и образованна, нрав у нее добрый. Раз так, почему бы ей не склонить ухо к истине и не принять веру, которую исповедуют ее будущие муж и теща?»