Жар ледяной страсти - Майя Блейк Страница 12

Она оттолкнула его и соскочила с кровати.

– Мне нужно идти, – не оборачиваясь, сказала она.

– К чему такая спешка? Сегодня воскресенье. Давай сначала я покормлю тебя завтраком, а потом мы проведем день так, как ты захочешь. Лично я предпочел бы, чтобы мы остались в кровати, но…

– Нет! – оборвала его Карла. – То, что случилось прошлой ночью… больше этого не произойдет, – выдавила она.

В комнате повисла напряженная тишина. Она повернулась и, увидев каменное выражение его лица, кинулась прочь.

Хавьер поймал ее в коридоре, где она поспешно натягивала свое платье.

– Карла, черт подери! Что происходит?

Ей хотелось много чего сказать, но она боялась выказать свои чувства.

– Драко будет волноваться. Мне нужно возвращаться к нему.

– Ты можешь воспользоваться таким невероятным изобретением, как телефон, и сказать ему, что ты со мной.

Карла испугалась, что искушение остаться было таким сильным. Она не узнавала себя.

– Я все-таки пойду.

– Ты пожалела о том, что случилось прошлой ночью? – схватил ее Хавьер.

Ей хотелось сказать, что он ошибается и что для нее эта ночь была самым волшебным переживанием в жизни. Но его слова оказались идеальным предлогом, чтобы уйти.

– Да, я сделала ошибку и жалею, что так произошло.

Карла не сомневалась, что ни один мужчина никогда не сравнится с Хавьером. И никогда и ни с кем у нее не будет такой близости. Жаль, что Хавьера Сантино не интересовали серьезные отношения.

– Что? – побледнел он.

– Хавьер, пусти меня! – Карла попыталась вырваться.

– Я требую объяснений. Карла, я чем-то обидел тебя?

– Нет.

– Тогда почему?

Карла упрямо хранила молчание.

– Может, ты использовала меня, чтобы лишиться девственности? – помрачнел Хавьер.

– Я… Что? – потрясенно посмотрела на него Карла.

– Так в чем же дело? Или Анджелису не нравятся девственницы, поэтому ты решила использовать меня, чтобы исправить это досадное недоразумение, а теперь бежишь обратно к нему?

Его обвинение стало настоящим потрясением для Карлы. Но она не стала оправдываться.

– Да, если не возражаешь, я поеду к нему.

Хавьер потащил ее вниз по ступенькам, бросая ей на ходу туфли и сумку.

– Убирайся вон. – Он рывком распахнул входную дверь. – И, Карла…

Она сжалась от страха, увидев его перекошенное от ярости лицо.

– Д-да?

– Молись, чтобы мы никогда больше не встретились. Потому что все твои ночные кошмары не пойдут ни в какое сравнение с тем, что я с тобой сделаю, когда увижу еще раз.

– Оно того стоило? – От Хавьера веяло ледяным холодом.

Карла заморгала и очнулась от нахлынувших на нее воспоминаний.

– Ты о чем? – озадаченно спросила она.

– Принести себя в жертву в моей постели, чтобы привлечь внимание Анджелиса и заставить его ревновать.

– Я не знаю, сколько раз нужно повторить, чтобы ты поверил мне. Драко не имеет никакого отношения к тому, что произошло между нами. Ты строил догадки… и я просто воспользовалась предлогом.

– И тем не менее месяц спустя ты пошла на свидание с этим самым «предлогом», – фыркнул Хавьер.

– Моя мать умерла. Драко прилетел на похороны в Англию. Он пригласил меня несколько раз прогуляться, чтобы немного отвлечь. А потом, когда его сестра получила травму, я провела у них некоторое время, помогая ей восстановиться. Вот и все.

– Но всего пару недель назад твой отец пытался добиться более серьезных отношений между тобой и Анджелисом.

– Этого хотел он, а не я. И почему тебя так волнует это?

– Никому не нравится быть использованным и выброшенным как мусор.

Карла прикусила губу, зная, что любой ее ответ будет принят враждебно.

– Нам нужно забыть прошлое.

– Неужели?

Ей показалось, что она стоит рядом с айсбергом.

– А как насчет того интервью, которое ты дала три года назад после того, как выиграла на очередном чемпионате? Исправь меня, если я ошибся и ты не говорила что-то типа «Хавьер – плейбой, а я не встречаюсь с плейбоями». А потом кто-то из твоей команды назвал меня «личностью с низкими моральными принципами и сомнительным происхождением». Я должен забыть и это тоже?

Ее сердце сковал ледяной холод.

Только теперь Карла по-настоящему поняла, что ранила самолюбие Хавьера слишком глубоко.