Русалка в старинном пруду - Элли Блейк Страница 12

— Хотя бы, — энергично закивал он головой.

— Это просто смешно, мистер Беннингтон. Вести себя незрело и безответственно — вовсе не значит вновь стать девочкой. Я добьюсь только того, что буду выглядеть нелепо.

— Мисс Йорк, не сочтите за лесть, но вы никогда не будете выглядеть нелепо.

— Это невозможно, — упрямо проговорила Кендалл, внимательно наблюдая за тем, как, благодаря усилиям Хадсона, велосипед постепенно обретал свой изначальный вид.

Хадсон методично водил тряпкой по литым бокам и ворсистой щеточкой по местам соединений деталей, любовно осматривая своего «друга».

— Невозможно? — с сомнением спросил он, отполировав до первозданного блеска раму. — Почему невозможно?

— Просто я и в юности никогда не каталась на рамах чужих велосипедов, — смущенно призналась Кендалл.

— Не поверю, что у ваших сверстников не возникало желания вас покатать, — усмехнулся Хадсон.

Кендалл Йорк лишь пожала плечами.

— А что же Мирабелла? — спросила Кендалл.

— Мирабелла? — тоном искреннего удивления переспросил Хадсон.

— Да, Мирабелла, — подтвердила молодая женщина, кивнув в сторону его татуированного плеча. — Ее вы тоже катали на раме своего велосипеда?

— Ах, вот вы о чем! — с чувством облегчения воскликнул Хадсон. — Мирабелла — это имя моей камеры. Я сам его придумал. Ну, знаете, маленький талисман на удачу. Без нее весь мой талант ничего не стоит. Фотограф неотделим от своего главного оружия.

— Вы накололи воображаемое имя фотоаппарата на своем плече? — озадаченно проговорила Кендалл. — На мой взгляд, это более чем эксцентричный поступок.

— Я эксцентричен, — подтвердил Хадсон. — Поэтому и предлагаю вам прокатиться на моем велосипеде.

— Только поэтому? — недоверчиво спросила она.

— Только.

— Тогда я согласна, — поддалась-таки на уговоры Кендалл Йорк.

— Странно. Мне удалось убедить вас только потому, что я люблю давать имена вещам, которые меня окружают.

— Это увлечение не кажется мне таким уж опасным, — объяснилась Кендалл.

— Понятно, — произнес Хадсон, больше занятый своим стареньким велосипедом, чем ходом разговора.

— И куда вы намерены на нем отправиться, мистер Беннингтон?

— Я намерен вас удивить, мисс Йорк. Надеюсь, вы любите сюрпризы?

— Я тоже на это надеюсь, — осторожно отозвалась благоразумная молодая женщина.

— Вы когда-нибудь одевались в обтягивающие джинсы и топики? Пользовались репутацией рисковой девчонки? — осведомился он.

— Я никогда не носила вызывающих нарядов и всегда дорожила своей репутацией благоразумной девушки, — усмехнулась Кендалл.

— Скучно, — тотчас отозвался Хадсон. — Однако еще можно наверстать упущенное… И не курили?

— Никогда, — решительно ответила рыжая.

— Это что-то феноменальное, — подметил он. — Хотя откуда мне знать, что вы говорите правду?

— Я протестую! — воскликнула Кендалл.

— Вопрос снимается, — произнес Хадсон, выставив на ее обозрение, казалось, совершенно новехонький велосипед.

Кендалл Йорк широко улыбнулась. Ей определенно понравилось то, что она увидела.

Хадсон Беннингтон Третий выкатил начищенный до блеска велосипед на поросшую сорняком дорожку сада.

Солнце приближалась к своей наивысшей точке. Травы и цветы благоухали.

Кендалл Йорк откинула волосы с лица и тяжело вздохнула, предвкушая невыносимо душный полдень. Она на мгновение даже пожалела о том, что вместе с Таффи не отправилась по магазинам, в которых всегда исправно работает система кондиционирования. Но пора сожаления длилась недолго, поскольку, выведя велосипед за чугунную ограду сада и поставив его на широкую дорожку, пролегавшую вдоль соснового бора, Хадсон Беннингтон Третий провозгласил:

— Ну что, мисс Йорк, прокатимся с ветерком?

— Если только с ветерком, потому что этот душный воздух меня угнетает. Вы не будете возражать, если я займу место на вашем багажнике?

— Вам не будет жестко? — осведомился он.

— Думаю, что смогу приспособиться, — с улыбкой ответила она.

Но оказалось, что ехать на багажнике неудобно по двум причинам. Как бы крепко Кендалл не держалась за торс Хадсона, она постоянно теряла равновесие и, кроме того, ноги норовили задеть спицы. Пришлось остановиться и пересесть на раму, как и предлагал с самого начала инициатор велосипедной прогулки.

Кендалл с удивлением обнаружила, что сидеть на раме гораздо удобнее, чем на багажнике.

Хадсон Беннингтон неутомимо крутил педали.

— Надо же, я не потерял навык!

— Возить девчонок? — уточнила Кендалл.

— Управлять велосипедом.

— Говорят, что разучиться ездить на велосипеде невозможно по определению.

— И мы в этом убедились, — подытожил он. — Как вы, мисс Йорк?

— Поездку с ветерком я воспринимаю как спасение.

— Рад, что вы не разочарованы.

— Не разочарована, но проголодалась, — сообщила она, удерживая на коленях кулер с приготовленной едой.

— Тогда имеет смысл перекусить… Вернемся к вашему любимому пруду и окунемся. Что скажете?

— Неплохая идея, — отозвалась Кендалл.

— Я знал, что вы ее непременно поддержите, — резюмировал Хадсон, поворачивая велосипед в сторону особняка.

Расположившись для пикника, он продолжил размышлять вслух:

— Странное чувство охватывает в окружении напоминаний о детстве. Кажется, оно было так недавно, а считаешь годы, создается впечатление, что с каждым прожитым днем время несется все быстрее и быстрее.

— Быстрее и быстрее с каждым днем… — повторила вслед за ним Кендалл. — Я согласна с вами, Хадсон. Я разделяю это ощущение, и оно меня пугает. Особенно неприятно это сознавать тогда, когда надежды потерпели крушение.

— В ваши годы не должно предаваться унынию, Кендалл, — упрекнул ее мужчина.

— Но это так. То, к чему я стремилась с юности, стало невозможным по ряду причин.

— Но всегда остается масса возможностей. Человеческая судьба не может исчерпаться одним-единственным несостоявшимся вариантом. Всегда есть резервы и основания не только продолжать жить, но и радоваться жизни.

— Я больше не хочу испытывать судьбу, Хадсон. Я стремлюсь к тому, чтобы каждый день своей жизни чувствовать твердую почву под ногами. Я хочу, чтобы моя жизнь была предсказуемой, без тревог и потрясений, — убежденно проговорила молодая женщина.

— Вы уже готовы рассказать старому доброму Хадсону, что сделало вас такой пугливой? — полюбопытствовал Хадсон.