Мужчина, которому захотелось согреться - Вячеслав Прах Страница 12

Правду извратили (казалось бы, как можно извратить правду?).

Учитель.

За всем сказанным стоит огромный страх не оказаться на месте того, о ком идет речь. Он усвоил, что, осуждая другого, рано или поздно возьмешь на себя его груз и пройдешь его путь.

Он боится не того, что в себе самом обнаружит гнилую личину, а того, что, обнаружив, оправдает ее и продолжит с ней жить.

Он считает себя трусом и постоянно твердит об этом.

Любовница.

Твоя рука дрожала, но крепко держала мою руку, ты вел меня в сторону Гостиного двора и время от времени останавливал посреди потока людей и целовал в губы. Твое тело не переставало дрожать.

Ученик.

Любой человек, который научился тормозить на опасных поворотах, который усвоил правила езды по серпантину, может загнуть правду в такую позу, в которую ему нужно. И иметь ее так, как вздумается, ибо он умеет заниматься с ней сексом.

Учитель.

Он слишком много думает о правде. Он мог бы это время провести в объятиях прекрасной темноволосой женщины, которую он выбрал, утопая в нежных лепестках ее губ, тянущихся к нему, как к солнцу.

* * *

– Я хочу принять душ вместе с тобой, – сказал я своей любовнице. Мы много выпили шампанского, но не опьянели от него.

Я опьянел только тогда, когда мы стояли под струей горячей воды. Я мыл ее, нежно, но уверенно притрагиваясь к ее роднику. Мне хотелось просто мыть ее, мне нравилось, что она доверилась мне, что она принимала меня как мужчину, что она приняла решение повернуться ко мне спиной, расслабиться и подарить свое тело мне. В какой-то момент мой орган налился кровью, затвердел, и я, отдавшись полностью этому порыву, этому неконтролируемому желанию, взял ее за волосы и резко, без всяких прелюдий и ласк, вошел в нее, прижав к своей груди ее торчащие лопатки. Это было дико. Это было по-животному. Это было по-настоящему. Я хотел ее здесь и сейчас.

Она была тонка и драгоценна для меня, как слоновая кость. Я мог запросто взять ее на руки и отнести в спальню. Но в этот момент мне хотелось быть в ней, брать ее грубо, без всяких нежностей и ласк. Мне хотелось обладать ею, ее хрупким, тоненьким тельцем. Я получал удовольствие от того, что трахал ее так, будто не видел женщин много лет, находясь в заточении.

В конце я повернул ее лицом к себе и посмотрел на нее. Она глубоко дышала, ее веки были закрыты, я посмотрел на ее губы, а затем впился в них. Снова посмотрел в ее глаза – теперь они были открыты, она начала дышать спокойнее. Ее глаза смотрели на меня так, будто говорили: «Кто ты и что ты со мной сделал сейчас?» Мне нравился этот взгляд, он был настоящим.

Я выключил воду, взял ее на руки, осторожно, чтобы не поскользнуться на скользкой плитке, отнес в спальню и аккуратно, насколько мог, бросил на кровать.

Какое-то странное удовольствие было в том, чтобы именно бросить ее на кровать, а не положить.

* * *

Учитель.

Он много думает, ему стоило бы научиться быть в женщине, будучи с женщиной.