Любовь и всё, что её не касается - Арина Моралес Страница 12

Белые больничные стены и запах лекарств надолго останутся в моей памяти.

Мама уже семь раз набирала номер директора школы, чтобы сообщить, что случилось с его племянником. Через какое-то время к нам подошла женщина в белом халате.

– Что с мальчиком? – Волнующимся голосом спросила мама.

– Я не могу вам сказать, вы не родственники. – Спокойно, даже равнодушно, ответила она. – Но вы успели вовремя. Мальчик мог потерять много крови.

Я услышала шаги и обернулась. Директор и мама Игоря бежали по больничному коридору. Мама и Павел Иванович рассказали им о том, что случилось. Директор посмотрел на меня растерянным взглядом и еле заметно кивнул.

– Марк, никто не должен знать, что Гоша сделал это! – Испуганный шёпот матери Игоря возмутил меня.

Она думает о том, что скажут об этой ситуации или о состоянии её сына?

– Не переживай, Агата! – Сдержанно-спокойным шёпотом ответил директор. – Все будут думать, что Гоша отравился.

После этих слов он посмотрел на меня и я, понимая, что он ждёт ответ, кивнула.

Мама обняла меня за плечи и мы пошли к выходу. Я не хотела уходить. Мне нужно было услышать, что с Игорем всё в порядке. Словно услышав мои мысли, из палаты вышел врач.

– Добрый день. – Он посмотрел на всех собравшихся и, увидев меня, улыбнулся. – Думаю, Марьяна это ты? Он говорил о тебе во сне.

– Что с моим сыном? – Раздражительным голосом перебила врача мать Игоря.

– Ваш сын пытался порезать вены, плюс задел артерию. У него лёгкая кровопотеря, и обморожение. Видимо, он сидел на снегу, на ногах синие пятна. Но это ничего страшного. Эти люди его вовремя привезли. Думаю, несколько дней он проведёт в стационаре и с ним пообщается наш психолог.

– Началось! Ему нужен психолог, Марк!

– Агата, это стандартная практика, не волнуйся.

– Да, – кивнул врач, – разговор с психологом это последнее, что должно вас волновать.

После этих слов врач ушёл в свой кабинет, а мы с мамой вышли на улицу. Павел Иванович сидел в машине, но увидев нас, открыл дверь.

– Садитесь скорее! Я вас отвезу домой.

Домой мы ехали молча, я снова и снова перечитываю письмо Игоря, и в голове проносятся слова его друга: «Всё из-за тебя, лохушка! Все проблемы только из-за тебя!»

* * *

Я проснулась от ощущения, что на меня смотрят. Мама сидела в кресле, сложив руки на груди.

– Доброе утро. Я хочу поговорить.

– Сколько времени? – Сонно бормотала я, в попытках нащупать телефон под подушкой.

– Сейчас шесть утра, Марьяна. Я хочу поговорить о том, что сделал Игорь.

– Мама! – Жалобным голосом воскликнула я.

– Я хочу знать о том, что происходит у тебя!

Я села на кровати и посмотрела на маму: под глазами у неё были следы бессонной ночи, но она не выглядела сонной, скорее испуганной.

– Давай выпьем кофе и я тебе расскажу о нём…

Я отмечала про себя, как менялось выражение лица мамы от моих слов: она злилась, огорчалась, не понимала. А я продолжала перечислять поступки Игоря и его друзей. В какие-то моменты я не знала о чём говорить и принесла маме три его письма. Она долго читала, цокала языком и мотала головой.

– Мама, – нерешительно сказала я, – честно говоря, я не хочу здесь учиться… Переведи меня на домашнее обучение.

– Это легко, – вдруг согласно кивнула она, – ты, конечно же, имеешь право перевестись и избежать этих уродов, но если ты сбежишь сейчас, то будешь бегать всю жизнь. А вот этого я уже не хочу.

Мама взяла три письма Игоря и тяжело вздохнула.

– Что ты к нему чувствуешь? – В ответ на её вопрос я лишь протянула черновик своего письма для него. – Никто не становится взрослым так просто. Ты не повзрослеешь, пока какой-нибудь идиот, не разобьёт тебе сердце. Это как диплом. Игорь откровенно говорит о любви, но любовь – это не бабочки в животе, как мы все привыкли слышать. Ни в животе, ни в голове и даже ни в заднице. Любовь это два человека, которые её создают. И к слову, если два человека делают всё верно по отношению друг к другу – это видно. Любовь всегда видно, а если нет, то нужно задуматься, а любовь ли это вообще? Любовь – это не про боль, Маря.

Я молча смотрела на сложенные в замок руки.

– У Игоря будто проблемы с головой, – тихим голосом сказала мама, – он пишет о любви и тут же говорит: «Мне интересно, сколько ты ещё выдержишь?» Это какой-то садизм.

– Да, есть в нём такое качество, как «садизм»… Мама, Павел Иванович говорил что-то, когда садился в машину, но я не услышала что именно.

– Он сказал, что вероятнее всего задета артерия, но кровь венозная. – Мама вспомнила слова мужчины. – А потом сказал, что у нас есть десять минут, чтобы успеть доставить его в больницу.

У меня внутри словно что-то надломилось, будто разбились все бьющиеся сердца во всей вселенной. Опоздай мы на десять минут и все мечты, планы, желания разбились бы вместе с этой новой реальностью.