Обещать - значит жениться - Нина Милн Страница 11

– Присутствие прессы будет нам только на руку. Если Томми действительно хочет повидать дочь, он не станет затевать ссору перед журналистами. К тому же вчера поздно вечером этот тип был еще в Корнуолле. Не думаю, что он так быстро успеет добраться сюда.

– Вы правы.

Этта немного повеселела, и Габриэль неожиданно для себя обрадовался, что ему удалось стереть хоть одну морщинку с ее нахмуренного лба.

– А может, Томми сейчас отсыпается, после того как напился вчера в баре? Он всегда накачивается алкоголем на радостях, когда ему удается меня разыскать.

Этта еле заметно вздрогнула, словно из-за всплывших в памяти воспоминаний, которые хотелось забыть. Представив, как, должно быть, отвратительно вел себя с ней Томми, напившись, Гейб сжал кулаки. Пусть только этот гад посмеет появиться поблизости – обязательно об этом пожалеет!

– Ни слова репортерам о Кэти! Томми решит, что она тоже поедет в «Деруэнт-Мэнор», и не сможет помешать ей сесть на корабль. А еще держите ухо востро с Эйприл Фотерингтон. Она отличная журналистка, но уверена, что у меня с вами роман.

– Нельзя быть уверенным в том, чего не существует, – отрезала Этта, еще раз провела ладонью, расправляя подол, и кивнула. – В путь! Чем скорее мы отправимся, тем скорее все закончится, верно?

– Верно! Представление начинается.

* * *

– Представление мы и в самом деле устроили еще то! – рассказывала чуть позднее Этта подруге.

Граф заверил журналистов, что сейчас ему не до романтических ухаживаний – ведь его отец еще не оправился после инфаркта. Этта Мэйсон, известный историк, приглашена лишь для того, чтобы успокоить герцога Ферфакса, переживающего о том, успешно ли пройдет ежегодная рождественская ярмарка в «Деруэнт-Мэнор». Мисс Мэйсон поможет проследить, безошибочно ли соблюден дух Викторианской эпохи.

В эту байку не поверила лишь Эйприл Фотерингтон, но и она была вынуждена отказаться от «романтической» версии после того, как Габриэль предложил ей эксклюзивные права на освещение ярмарки в поместье Деруэнтов.

– Габриэль ловко использовал эту встречу с репортерами для рекламы предстоящей ярмарки, – признала Этта.

– Что впечатляет, как впечатляет и он сам, – ответила Стеф, кивнув светловолосой головой, и ухмыльнулась. – До сих пор не понимаю, почему ты не приняла предложение притвориться его подружкой.

– Потому что это было бы неправильно по многим причинам.

– А по подавляющему количеству причин это было бы абсолютно верно! Дорогуша, если честно, мне кажется, ты рехнулась. Представляешь, как ты могла бы повеселиться! Ужины в роскошных ресторанах, романтические уик-энды с морем шампанского, твои фото на обложках журналов…

Стеф многозначительно поиграла бровями, и Этта не смогла в ответ сдержать улыбку, но тут же покачала головой:

– Мне не нужна вся эта романтическая чушь, ты ведь знаешь.

То ли у нее это наследственное – отсутствует какой-нибудь ген, то ли Томми отбил раз и навсегда всякую охоту к таким вещам.

– Ну, допустим, ты не захотела притворяться девушкой Габриэля Деруэнта. Но почему же ты отказалась стать ею на самом деле? Неплохо бы развлеклась.

– И я так думаю, – раздался голос Кэти, которая неожиданно вошла в комнату вместе с Мартой.

Девочки поставили свои чемоданы рядом с теми, что уже собрали Этта и ее подруга.

– Стеф права, – добавила Кэти с серьезным лицом, склонившись над матерью, сидящей в кресле, – тебе нужно немного повеселиться. Мам, я знаю, скольким ты пожертвовала ради меня, в том числе и обычными для молодых женщин развлечениями. Теперь у тебя появился шанс немного наверстать упущенное. Наряжайся, зажигай на вечеринках, танцуй ночи напролет.

– Милая, – Этта обхватила лицо Кэти ладонями, чувствуя, как сердце переполняет любовь к дочери, – клянусь тебе, что ни разу не пожалела о пропущенном веселье. Ты – лучшее, что есть в моей жизни.

И это было правдой. Не будь Кэти, кто знает, смогла бы Этта набраться храбрости и бросить Томми? Ушла бы она с головой в учебу и работу, чтобы стать тем, кем сейчас является, если бы не нужно было заботиться о дочери? Наверное, нет.

– Я вовсе не мечтаю о танцах с кем-нибудь ночи напролет, тем более с Габриэлем Деруэнтом.

В этот момент раздался звонок в дверь. Стеф вышла, чтобы впустить гостей, и через пару минут вернулась с Гейбом и Итаном Кавершемом.

Хотя Этта намеренно устремила взгляд на Итана, присутствие Габриэля она все равно ощущала каждой клеточкой тела.

Как оказалось, граф попросил Кавершема отвезти Стеф, Марту и Кэти в порт, чтобы быть уверенным, что они будут под защитой на случай появления там Томми.

– Итан, это так любезно с твоей стороны. Я перед тобой в долгу.

– Руби передает тебе привет и приглашает к нам на обед.

На лице Кавершема отразилась нежность – так бывало каждый раз, стоило ему упомянуть свою жену. Точно такая же нежность читалась на лице Руби, когда она заговаривала об Итане. Этта внезапно ощу тила сожаление, схожее с тем, какое испытывает ребенок, прижавший нос к витрине кондитерской и разглядывающий недоступные ему сласти.

Наступил момент прощаться с дочерью. Глаза защипало от подступивших слез.

– Милая, хорошенько повеселись, но береги себя, слушайся Стеф, не забывай открывать учебники, чтобы не отстать от программы в колледже, и…

Кэти бросилась к матери и обняла ее за талию:

– Мам, все будет в порядке. Это ты береги себя. А вы приглядывайте за ней, – повернулась она к Гейбу.

– Обязательно, – без тени шутки ответил тот, и девочка удовлетворенно кивнула.

Вскоре она, ее спутницы и Кавершем скрылись за дверью.

– Все будет хорошо, не расстраивайтесь, – раздался за спиной голос Габриэля, исполненный сочувствия.

Этта, отвлекшись от мыслей о дочери, повернулась:

– Я понимаю, что Кэти уже шестнадцать, она достаточно взрослая девочка и вполне может отправиться в круиз без меня. Просто мы никогда так надолго не расставались.

На лице графа застыло неопределенное выражение, в глазах мелькнула печаль.

– Значит, ей очень повезло в жизни.

– Не знаю… Меня всегда очень расстраивало то, что кроме меня у Кэти нет родных.

А еще она переживала из-за того, что дочь не знает своих бабушек и дедушек. Ведь родные отец и мать бросили Этту совсем малышкой, а приемные родители отвернулись от нее, когда Этта, забеременев, наотрез отказалась сделать аборт.

В памяти всплыли слова приемной матери: «Поступай как хочешь. Мы примем тебя обратно в семью, но ты ведь, разумеется, не захочешь сохранить ребенка, который унаследует гены от такого отца?» В тот момент Этта ясно поняла, почему ее приемные родители так и не смогли ее полюбить: все эти годы они считали, что в ней рано или поздно проявится дурная наследственность неизвестных биологических родителей. Со временем Этта осознала, что ее удочерили с искренними намерениями, но потом, наверное, поняли, что не в состоянии полюбить ее как родную…