Селеста, бедная Селеста... - Александра Матвеева Страница 11

— Сюда местные купаться ходят.

— А сейчас они где?

Лешка равнодушно пожал плечами:

— В полях, наверное.

Лешка в три мощных гребка достиг середины водоема. Я долго шла по мелководью, ежась от холодной воды. Решившись, присела на корточки. Вода объяла меня до шеи. Я взвизгнула от холода, вскочила в туче брызг и увидела Лешку. Он стоял в нескольких метрах от меня. Вода доходила ему до груди, и я решилась.

— Стой там, — велела я. — Я к тебе приплыву.

Слыша мое нахальное заявление, Лешка не рассмеялся, а кивнул с серьезным видом, только прищурил черные глаза.

Я храбро легла на живот и поплыла к Лешке, по-собачьи подгребая под себя воду. Вода держала меня хорошо. Настолько хорошо, что я практически не перемещалась. Хотя изо всех сил молотила руками и ногами.

Лешка стоял неподвижный, словно монумент. И такой же терпеливый. Мне показалось, я доплыла, и я протянула руку, но до Лешки не дотянулась, а начала тонуть.

Лешка качнулся вперед, подхватил меня и притянул себе на грудь. Я обхватила его шею, прижалась к нему. Он шел к берегу и нес меня.

В Лешкиной сумке нашелся пакет с бутербродами и овощи. Не помню, чтобы я когда-нибудь ела с таким аппетитом. Лешка не отставал от меня. Мы запили еду боржоми. Баллон Лешка выудил из той же сумки.

Я лежала, вытянувшись на спине. Лешка устроился рядом на боку. Опершись на локоть одной руки, указательным пальцем другой ласково водил по моему животу вокруг пупка. Строго по часовой стрелке. Помогал пищеварению.

Дом был как дом. Первый этаж кирпичный, второй деревянный, маленькие окошки, высокое крылечко с резными балясинами.

Сад. Сад, окружавший дом и напоминавший лесную чащобу, сразу пленил меня. Горящими глазами смотрела я на непроходимые заросли кустов, узнавая листочки крыжовника и смородины, на сплетение веток у себя над головой. На некоторых светились еще зеленые яблочки — залепухи.

— Это слива, это груша, это тоже груша, но другая. Это вишня — владимирка — старая, но плодоносит, — бессмысленно размахивая рукой, частил Лешка равнодушной скороговоркой.

— Ты как плохой экскурсовод, — упрекнула я.

— Чего это? — обиделся Лешка. Он с облегчением бросил сумку под дерево и с размаху сел сам, раскинув длинные ноги.

— Бубнишь, словно ведешь сотую экскурсию по надоевшему маршруту. А это ведь сад. Сад!

Я широко раскинула руки, потом вскинула их вверх и приподнялась на цыпочки, показывая бестолковому Лешке, какая чудесная вещь — сад.

Лешка проникся. Он запрокинул голову, чтобы лучше меня видеть, и смотрел с благоговейным восхищением.

Я загляделась на его лицо. Солнце освещало только нижнюю часть, подчеркивая по-детски пухлые губы и подбородок с ямочкой. Верхняя часть лица оставалась в тени. Черные глаза казались глубокими и таинственными. Хотелось смотреть в них бесконечно.

Я гнулась все ниже, приближаясь к мерцающим глазам. Лешкины руки обхватили мою талию. Не отрывая взгляда от его глаз, я опустилась на колени и оказалась одного роста с сидящим Лешкой.

Какое изысканное удовольствие смотреть в сияющие напротив Лешкины глаза. Совсем не то же самое, что, запрокинув голову, ловить его взгляд сверху вниз. Оказывается, глаза у Лешки не черные. Радужная оболочка, пусть не намного, совсем чуть-чуть, но все же светлее зрачка и имеет цвет переспелой вишни.

Лешка не мигая смотрит мне в глаза и шепчет, так тихо, что я скорее угадываю, чем слышу.

— У тебя глаза как у русалки. Длинные и зеленые.

— Что ты придумываешь? — шепчу я в ответ. — У меня карие глаза.

— Нет, — упрямится Лешка, и наши лица сближаются еще на несколько сантиметров. — Сейчас они зеленые-зеленые.

Я хочу возразить и не успеваю. Наши губы встречаются, я закидываю локти за Лешкину шею и прижимаюсь к нему.

Одним поцелуем дело не кончилось. Выяснив, что выбранная нами поза не самая удобная для поцелуев, мы приступили к экспериментам. Серией перемещений нам удалось найти оптимальную позицию.

— Почему ты не спешишь домой? — полюбопытствовала я, удобно устроившись в Лешкиных руках.

— Ну, вообще-то дом вон он. — Лешка кивком указал направление.

— Ну и чего ты здесь сидишь?

— Здесь сижу не я, а мы с тобой. И это лучшие минуты за целые годы.

— У нас будет много таких минут, — пообещала я, легонько целуя его лицо. Лешка сощурился, словно кот, у которого чешут за ушком, и рывком поднялся, одновременно поставив меня на ноги.

— Пойдем. Только еще разок поцелуемся.

Она вышла на крылечко и, картинно опершись о столбик, с ласковой материнской улыбкой следила за нашим приближением. Я во все глаза смотрела на нее. Она выглядела старше, чем я себе воображала, по-видимому, продолжала считать себя обворожительной и вела себя как признанная красавица. Ее статная фигура и впрямь производила впечатление, а вот лицо ясно говорило о знакомстве хозяйки со многими пороками этой жизни.

Нет, не такой я представляла себе Лешкину маму. Испытывая разочарование и любопытство, наблюдала я за встречей матери с сыном.

— Здравствуй, мам, — улыбнулся Лешка и, обхватив рукой ее плечи, чмокнул в щеку. Женщина кокетливо прижалась к богатырской груди сына.

— Наконец-то ты дома, мальчик мой. — Она похлопала по щеке Лешки крупной белой рукой с тяжелыми кольцами из неизвестного металла.

Женщина ласкала Лешку с трогательной материнской нежностью, а мне почему-то казалось, что делает она это для меня, косится из-под тяжелых век, проверяя впечатление от спектакля.

Легкое удивление, мелькнувшее на Лешкином лице, подтвердило нетрадиционность происходящего. Неловко хмыкнув, он вывернулся из материнских рук и повернулся ко мне.

— Это Аля, — произнес он со смешной гордостью.

Его мать, словно очнувшись, взглянула на меня с растерянной улыбкой. Наши глаза встретились, ее улыбка превратилась в извиняющуюся.

— Ах, простите! — Она всплеснула руками и прижала их к пышной груди. — Я так соскучилась по сыну, что просто ничего вокруг не вижу, кроме него.

Она тяжело «спорхнула» с трех ступенек лестницы и встала напротив меня. Вблизи стало очевидным ее сходство с сыном. Черные глаза беззастенчиво ощупали мое лицо и фигуру. Я постаралась не показать, насколько мне неприятно нарочитое разглядывание.

Женщина уже знакомым мне жестом прижала руки к груди и сладко пропела:

— Какая вы красавица! И коса… Дивно. Никогда в жизни не видела такой косы. Это своя? Сейчас парики прекрасные, от натуральных не отличишь.

Я молчала, и Лешка кинулся мне на выручку.

— У Альки все натуральное. — Прыжком преодолев разделяющее нас расстояние, он защищающим жестом привлек меня к себе.