Поверить в счастье - Лавиния Бертрам Страница 11

— Отойди от моей сестры! — потребовал он тоном человека, готового перейти к более решительным действиям.

Мигель едва взглянул на него.

— Она пойдет со мной.

— Только если захочет, — возразил Малкольм.

Карине все происходящее казалось совершенно нереальным. Ее бывший любовник, всегда сдержанный и старательно избегающий любых конфликтных ситуаций, вел себя подобно дикарю, отстаивающему свое право на кусок мяса.

— Ну же, скажи брату, что ты идешь со мной.

Она покачала головой.

— Ты сумасшедший. Я никуда с тобой не пойду.

— Слышал? — Малкольм развернул Мигеля к себе. — Отпусти ее и убирайся отсюда.

Но Мигель не собирался отступать.

— Я не сделаю ей ничего плохого. Она моя. Она носит моего ребенка. Нам нужно поговорить.

Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга, потом, словно договорившись о чем-то, опустили руки. Малкольм посмотрел на сестру и кивнул.

— Хорошо, ты можешь поговорить с ней, но только в этой квартире.

Эрика раздраженно фыркнула. Карина сделала шаг назад.

— Я не собираюсь с ним разговаривать. — Она круто повернулась и едва не упала.

Мигель придержал ее за локоть.

— Осторожнее. Тебе нельзя падать. Это может быть опасно для ребенка.

— Какое тебе дело до моего ребенка!

Он нахмурился.

— Это и мой ребенок.

Произнесенная не допускающим возражения тоном, эта фраза напугала ее. Так и есть. Мигель вознамерился отобрать у нее ребенка. Ее догадка оказалась верной.

— Вы не получите его, ты и твоя драгоценная женушка! Он только мой. Не рассчитывай, что запугаешь или купишь меня.

— Успокойся, Рина. Нам надо поговорить. Я не собираюсь ни запугивать тебя, ни соблазнять деньгами. У меня совершенно иные намерения.

— Ты же даже не верил, что он твой.

Мигель стиснул зубы.

— Теперь верю, — процедил он.

— Вот как? И что же такое случилось, что заставило тебя изменить свое мнение?

Мигель Гомес явно был не в себе. От хладнокровного, всегда спокойного и уверенного в себе миллионера осталась только оболочка. На мгновение ей даже стало жаль его, но проявить жалость значило допустить слабость, а этого Карина позволить себе не могла. Он сам все испортил. Отказался от отцовства. И получил по заслугам.

— Я проконсультировался с врачом. Он сказал, что менструация после зачатия не такое уж редкое явление.

— Понятно. Ты не поверил мне, но поверил постороннему человеку. Замечательная демонстрация того, какое именно место занимали наши отношения в твоей жизненной схеме!

— Во-первых, он не посторонний, а мой близкий друг, а во-вторых, я никогда…

Смехотворные оправдания. Да какое ей дело до того, насколько хорошо он знает этого врача!

— Ты не получишь ребенка! — решительно заявила Карина.

— Если ты сейчас же не отпустишь ее и не уйдешь отсюда, я вызову полицию, — предупредила Эрика.

Мигель посмотрел на нее так, словно хотел испепелить взглядом.

— Вызывайте. — Он повернулся к Малкольму. — Повторяю, я не уйду отсюда без нее.

Малкольм обреченно вздохнул.

— Почему бы вам не поговорить в другой комнате? Мы с Эрикой подождем здесь.

Карина поёжилась — оставаться наедине с Мигелем ей не хотелось.

— Ты вовсе не обязана с ним разговаривать, — сердито напомнила Эрика.

Малкольм взял жену за руку.

— Дорогая, она же беременна от него. Рано или поздно им нужно приходить к какому-то соглашению.

— Почему ты пытаешься защитить его?! — вспыхнула Эрика. — Неужели мужская память так коротка и ты уже забыл, в каком состоянии твоя сестра приехала из Нью-Йорка? Неужели у вас, мужчин, совсем нет гордости? — Она решительно встала между Мигелем и Кариной. — Ладно, поступай как хочешь, но я останусь с Кариной и не допущу, чтобы это чудовище довело ее до слез.

Ценя заботу и неустрашимость Эрики, Карина все же не хотела, чтобы Мигель узнал, как глубоко и сильно обидел ее. Гордость не позволяла ей представать перед его глазами в образе униженной и оскорбленной.

— Хорошо. — Она посмотрела на своего бывшего любовника. — Пойдем в «Скай Дрим». Это ресторан на соседней улице.

Мигель и Эрика одновременно сказали «нет» и, несколько удивленные столь странным единодушием, посмотрели друг на друга.

— Этот вопрос должен быть решен раз и навсегда. Ты же и сама понимаешь, Эрика, — сказала Карина. — Я вернусь не позже, чем через час.

Эрика посмотрела на нее полными сочувствия глазами.

— Тебе и так пришлось слишком многое пережить. Я не хочу, чтобы он снова обидел тебя.

— Не волнуйся, у него ничего не получится. Я презираю его.

Мигель вздрогнул, словно ему только что отвесили пощечину, но Карина сделала вид, что ничего не заметила.

— Чем тебя не устраивает «Скай Дрим»?

— Однажды мы уже пытались поговорить в баре. Знаешь, что из этого получилось? Ты видела фотографии? Эти пройдохи-журналисты раздули из нашей встречи целую историю. Хорошо еще, что моя мать не читает американские газеты.

Карина пожала плечами, как бы говоря, что в своих бедах Мигель виноват сам, но от просившегося на язык язвительного комментария воздержалась.

— Поговори с ним здесь, дорогая, — посоветовал Малкольм. — Наши папочка и мамочка тоже вряд ли обрадуются, если твоя фотография попадет в газеты. Думаю, дальнейшее обострение ситуации ни к чему вам обоим.

Эрика бросила на мужа сердитый взгляд, но за неимением лучшего предложения смирилась.

— Малкольм прав. Если уж ты решила поговорить с этим негодяем, то лучше сделать это здесь.

Терпение Мигеля явно иссякало, и Карина видела, что переполнявшее его раздражение вот-вот прорвется. Как странно — они не виделись несколько месяцев, а она по-прежнему может читать его как по книге. Впрочем, это открытие вовсе не доставило ей никакого удовольствия. Скорее наоборот.

— Пожалуй, мы… я так и сделаю. Поговорим здесь. — Она произнесла это твердо, показывая, что решение принято, и другие варианты отпадают.

Ей показалось, что Мигель облегченно вздохнул. Возможно, натолкнувшись на неожиданное сопротивление, он уже и не надеялся на благоприятный исход.

Супруги удалились, причем Эрика еще успела наградить Мигеля предостерегающим взглядом, а Малкольм ободряюще поцеловал сестру в щеку. Дверь за ними закрылась. Бывшие любовники остались наедине. На какое-то время в комнате повисла гнетущая тишина, нарушить которую никто из них не осмеливался. В конце концов Карина шагнула к дивану, но Мигель поймал ее за руку.