Возвращение в Бэлль-Эмбер - Маргарет Уэй Страница 11

— Но это же абсурд! — слабо запротестовала Кэрин, искренне шокированная.

Рикки глубокомысленно прищурился и возразил:

— Нет, не абсурд. Есть такие женщины. Ты, конечно, слышала о них. Их миллионы по свету, посвятивших себя себе самим — Великому Ордену Пчелок!

— Рикки! — в протесте Кэрин чувствовался смех. — Не хватит ли этого вздора? Это, конечно, очень забавно, но неправдоподобно!

Он, прищурившись, посмотрел на Кэрин.

— Ты со временем узнаешь, дитятко! Но я рад, что ты здесь. Ты абсолютно прямой человек, а Лайане нужна подруга. Мне надоели ее выверты. Она так старается быть точной копией Селии, правда безуспешно, о чем Селия прекрасно знает. Самое забавное, что Ли могла бы приобрести яркую индивидуальность, если бы сбросила с себя эти оковы слепого подражания. Селия же не хочет, чтобы мужчины заглядывались на ее дочь: она сама могла бы найти того, у кого вызвала бы восторг. Она фактически предпочитает, чтобы Лайана была у нее в качестве приживалки, тогда она могла бы полностью владеть ситуацией. Тщеславие имя тебе, о женщина! Ужасное, отвратительное тщеславие!

Кэрин, в полном замешательстве, пристально взглянула на него. Он подмигнул ей, и она рассмеялась: Рикки всегда любил шокировать!

— Нечего смеяться, — строго сказал он, глядя ей в лицо.

— Рикки, ты смешон. Ну, признай же это!

— Смешон?

Кэрин, молча, застыла, пораженная тем, как он произнес это.

— Нет, — возразил Рикки, тщательно подбирая слова. — Матери часто ревнуют собственных дочерей, Каро. Такое уже бывало!

Кэрин, молча, рассматривала свои руки. Несмотря на его слова и их предполагаемые сложные отношения друг с другом, она внезапно почувствовала к нему симпатию. Всегда чуткая к настроениям людей, Кэрин ощутила в Рикки давнишнюю обиду, которую он с огромным трудом скрывал за своим показным весельем. Рикки, по-своему, страдал!

Его яркие удивительные глаза приковали внимание Кэрин.

— Знаешь, Каро, с твоим прелестным личиком и истинно женским состраданием ты уже свела меня с ума. Думаю, мы поженимся?

В глазах Кэрин вспыхнул удивленный смех.

— Ты шутишь, надеюсь?

— Нет, не шучу, неужели это не видно по моим глазам?

Он очень нежно улыбался и сейчас немного походил на того мальчика, каким был когда-то, годы назад.

— Не принимай меня всерьез, Каро! Я часто болтаю всякую чепуху. А вообще-то я сердечный и добрый мальчик с нормальными инстинктами. Малейшее отклонение можно объяснить обстоятельствами, в которых прошло мое детство. — Он отступил на шаг и посмотрел на Кэрин. — Это что-то новенькое! Какую бы жизнь ты ни вела, ты стала бесстрашной, об этом говорят твои прекрасные чистые глаза. Я вижу твою душу — в ней нет ни тени обмана… Никаких тайных намерений и интриг… бесконечная уступчивость!

Кэрин возбужденно поднялась.

— Если ты пытаешься затеять какую-то интрижку, тебе это хорошо удается. Я буквально сгораю от досады!

— Из-за кого… из-за Гая? — Рикки посмотрел на нее с неподдельным изумлением. — Гай? Господи, нет! Гай так же прям, как и ты. Я случайно сделал по нему выстрел, но его подстрелить не легче, чем орла. Он действительно самый необыкновенный человек из всех, живущих на свете, и похож на обыкновенных людей так же, как трактор похож на его собственный «ягуар». Конечно, это настоящий machismo.

— Боже мой, что это такое? — удивилась Кэрин.

— Machismo? — фыркнул Рикки. — Так по-испански называется сильный, сексуальный мужчина, игрок, в котором есть что-то от плейбоя, воплощение безжалостности, от которой вы, женщины, просто сходите с ума!

— Пожалуйста, избавь меня от этого, — еле сдерживаясь, произнесла Кэрин.

— Ну, не ты, так другие, куколка. Промелькнут в его жизни, пытаясь произвести неизгладимое впечатление, а потом исчезают! Прямо физиономией об землю!

— Я не удивляюсь, он отчасти напоминает мне одного из Борджиа.

Рикки громко рассмеялся.

— Ну ладно, я меняю потомка Борджиа на очаровательного ребенка!

Кэрин улыбнулась, показав свои красивые мелкие зубки.

— Я польщена, Рикки! Когда я смогу увидеть твои работы?

— Когда у меня будет для этого настроение; — заговорщически усмехнулся тот. — Я сейчас вроде молодой мамаши, боящейся, что кто-то украдкой взглянет на ее младенца, если не согласится, что у меня родилось нечто из ряда вон выходящее.

Послышались быстрые легкие шаги, и они оба посмотрели на дверь. В комнату вошла Патриция Эмбер и с милой оживленностью осведомилась у Кэрин:

— Ну как, Кэрин, что ты думаешь о Рикки после столь долгих лет разлуки? — Она перевела взгляд своих сияющих карих глаз с Кэрин на Рикки. — Конечно, он немного интриган?

Кэрин улыбнулась.

— Боюсь, что так! А я разве когда-нибудь воспринимала это всерьез?

— Почти всегда, — неожиданно ответила его тетушка. — Рикки следует исключительно своей интуиции, особенно, когда дело касается женщин!

— А ты, святая Триш? — Рикки не смог сдержать усмешки. — В сущности, я сплетничаю о своем дорогом семействе ради Кэрин. Говорят, предупрежден — значит вооружен!

Патриция взглянула на Кэрин.

— Что именно он тебе наговорил, да еще в первый же день?

— Всего лишь некоторые местные легенды, ничего особо впечатляющего, — тут же едко заметил Рикки и вскочил на ноги, явно желая сменить тему. — А теперь выпьем аперитив перед ланчем, и я отправлюсь в студию, — весело произнес он. — У меня в голове зреют замечательные идеи!

Патриция снова перевела взгляд на Кэрин.

— Полагаю, это портрет Каро. Она так сложена, что, по-моему, может привлечь внимание будущего художника!

— Точно, — кивнул Рикки, — и спасибо за слабую похвалу. Однако я чувствую, что без ложной скромности могу сам оценить свою модель. Хоть Кэрин и очень молода, в ее лице есть какая-то печаль, вероятно, ностальгия. Оно отмечено самой проникновенной красотой.

Кэрин холодно посмотрела на него.

— Гай говорит почти то же самое.

Рикки понимающе кивнул.

— Меня это не удивляет. У Гая, да будет тебе известно, если ты до сих пор не заметила, повышенная чувствительность ко всем видам красоты. Я видел, как он обращается со своими сокровищами, неодушевленными, разумеется. Он хорошо понимает истинную красоту. — Зелено-голубые глаза злорадно сощурились. — По тем же самым причинам, все одушевленные существа годами рвали на себе волосы… Об этом я мог бы тебе порассказать!

— Пожалуйста, не надо, дорогой! Ты больше не enfant terrible [3]. — Голос Патриции звучал твердо. — А теперь, как насчет того, чтобы выпить… мне, думаю, мартини. А тебе, Кэрин? Может быть, ты предпочитаешь что-нибудь другое, например херес?