Семь способов тебя завоевать - Кристин Уокер Страница 10

Люк склонил голову:

– Понятно. То есть ты нажалуешься на меня папочке. Ты это имеешь в виду? – Он перекинул рюкзак на другое плечо и отступил от меня. – Обалдеть! Господин Маккенна и пальцем меня не тронет. Я не сделал ничего плохого.

– Незаконного, – исправила я его.

– Чего?

– Ты не сделал ничего незаконного. Но ты сделал кое-что плохое. Эти два слова не являются синонимами.

Люк громко и протяжно присвистнул. Этот свист напомнил мне снижающуюся ракету.

– Ого, – сказал парень. – В Меритоне действительно дают хорошее образование. – И заговорил в преувеличенно деревенской манере: – В нашем захолустье мы сроду не слышали столько умных слов, нас не учили уму-разуму.

Один из приятелей Люка фыркнул. Другой засмеялся и неудачно попытался скрыть смех кашлем.

Я натянула маску леди и сказала:

– Я НЕ ШУЧУ.

Затем выпрямилась и обошла Люка, чуть не задев плечом. Мама много раз советовала всегда уходить первой. Никогда не дожидаться, что меня пошлют на. Именно так она и сказала. Пошлют на. Мне не хватило духа сказать маме, что неправильно заканчивать предложение предлогом. Мама происходила из богатой семьи, но в учебном заведении ее обучали лишь танцевать котильон, запекать лобстеров и устраивать вечеринки. Ее аттестат о среднем образовании и степень бакалавра искусств были на самом деле куплены моим дедушкой, чтобы уверить мужчин в ее привлекательности. Все надежды дедушки на мамино будущее были основаны на непоколебимой вере в то, что она удачно выйдет замуж.

– Если тебе здесь так не нравится, зачем ты перевелась? – крикнул мне вдогонку Люк.

Я остановилась. Развернулась. Подошла к нему вплотную и прищурилась:

– У меня не было выбора.

Парень был озадачен. Свел брови на переносице, будто решал какую-то задачу. Я не стала задерживаться, чтобы выслушать его остроумный ответ. Просто развернулась и ушла. А зная, насколько хорошо смотрится моя юбка-карандаш, не смогла удержаться от небольшого дефиле. Еще один мамин прием.

Так держать, мам. Кто знал, что ее советы окажутся такими полезными?

Вместе со мной от Люка уходили поколения надменных женщин – носительниц моей ДНК. И хотя я пытаюсь подавить свой снобизм, как это делал Брюс Беннер с Невероятным Халком, иногда он просто берет надо мной верх.

А если уж быть совсем честной, то надо сказать, что бывают времена, когда он очень помогает. Как Халк Брюсу.

Хотя в моем генетическом коде только половина от элиты. Вторая – от честного трудяги. Когда мама привела домой молодого учителя английского языка в старшей школе, который очаровал ее романтическими строками из произведений Шелли, Китса, Браунинга и, конечно, Шекспира, бабушка с дедушкой были в шоке. Когда мама сообщила, что они с папой помолвлены, бабушка пригрозила вычеркнуть ее из завещания, а дедушка схватился за ключ от старинного чехла, в котором хранил охотничье ружье. Затем он предъявил папе счет за шестнадцать лет обучения в частной школе и учебу в университете, не считая трех лет в самом эксклюзивном садике Манхэттена. На что мой отец сказал: «Вы отправили Анну в школу, когда ей было всего два года? Какой отец так поступает? Не удивительно, что она влюбилась в учителя, а не в какого-то властного представителя элиты и по совместительству алкоголика, который никогда не работал руками или головой, а просто считал деньги». В то время у папы были радикальные взгляды, а еще слишком длинный язык. Этакий свободомыслящий пережиток семидесятых. А еще, к бабушкиному ужасу, он был демократом.

И только когда мои будущие родители стали угрожать, что сбегут, бабушка отступила. Она ни за что не допустила бы этого. Ведь ее знакомые могли решить, что мама в положении (так сказать, с животом), а это совершенно невозможно.

Поэтому бабушка и дедушка смирились с папой в качестве зятя и закатили в Нью-Йорке дорогущую свадьбу. Из Нью-Джерси приехали папины родственники, но их вежливо игнорировали весь вечер. Мне потом рассказали, что они от души попользовались отличным баром.

Когда родилась я, отношения между родителями и бабушкой с дедушкой понемногу улучшились. То же самое случилось и после рождения Зака. Семь лет назад папа стал директором школы и начал метить на должность повыше, вот тогда-то дедушка и увидел в этом стремление заняться политикой и начал похлопывать папу по спине, жать ему руку и вести с ним беседы за обеденным столом. А когда папа зарегистрировался в качестве республиканца, думаю, дедушка чуть не пустил скупую мужскую слезу.

По пути в администрацию школы я сочиняла заявление о возмещении морального ущерба. Составила список причин, почему стоит стереть с лица земли интерактивную газетенку Люка Павела и «Гонку старшеклассников». То, что он в прошлом году разместил мою фотографию, было не чем иным, как издевательством. Я знала, что в таких случаях папа придерживается политики нулевой терпимости, поэтому наилучшим вариантом будет настаивать на своем. Также в качестве аргумента я приведу конкурс на лучшую подпись и фотографию в ежегоднике. Если повезет, то смогу заставить папу изъять доказательства из альбома выпускников.

А что касается охоты на мусор, это просто плохая идея. «Гонка» сама может выйти из-под контроля. Вполне вероятно, что она незаконна. Странно было бы ожидать, что полиция каждый год будет закрывать глаза на хулиганство. Кто-нибудь с легкостью может получить травму. Кому-то могут нанести ущерб. И если честно, то охота на мусор устарела. Я решила, что сохраню последний пункт на случай, если мне понадобится мамина поддержка в этом вопросе.

Я выдвину свой иск очень размуумно. Я не расстроюсь и не расплачусь. Это не понадобится. Папа увидит, что я права насчет интернет-газеты, права насчет «Гонки старшеклассников» и даже насчет ежегодника. Он займет в этом вопросе твердую позицию и избавит учеников младших классов от унижений и давления со стороны сверстников.

Он покажет себя сильным и ответственным лидером школьного совета, и когда освободится вакансия суперинтендента…

* * *

Прежде чем старшая секретарша Глэдис натянула свою официальную секретарскую улыбку, я уловила намек на усталость. В тот момент Глэдис выглядела на десять лет старше, а уже в следующее мгновение она, моргнув несколько раз, весело произнесла:

– Ох! Как прошел первый день?

Я давным-давно придерживаюсь двух линий поведения: никогда не жаловаться незнакомцам и никогда не отвечать любезностью на враждебность. И хотя мне хотелось сказать Глэдис, что все прошло ужасно, а потом проскочить мимо нее и без разрешения ворваться в кабинет папы, я не стала так поступать. Вместо этого растянула губы в официальной улыбке и сказала:

– Хорошо. Спасибо, что поинтересовались. Я надеялась минутку поболтать с папой. Он свободен?

Рабочий день отца заканчивался через полтора часа после окончания уроков.

Глэдис оглянулась на дверь, ведущую в папин кабинет. Та была слегка приоткрыта, поэтому она кивнула и махнула рукой. Я поблагодарила ее и пожелала хорошего вечера, а потом направилась к двери. Тихонько постучала и заглянула внутрь: