Соблазненная - Шарон Холденс Страница 10

— Ради Бога, Билл, ну можно ли быть такой тряпкой? — раздраженно всплеснула руками Уинни.

Главный редактор отдела «Новости дня» изобразил негодование: мол, кто здесь босс? Но в следующее мгновение вспомнил, что ночь провел на чужом диване и право на почтительное отношение утратил, обрушив на Уинни груз собственных проблем.

— Прости, я не хотела тебя задеть, — произнесла молодая женщина.

— Да нет, все правильно. И Клементина мне всегда это говорила. Вот уж кто терпеть не мог нытиков и слюнтяев!

Билл одарил ее восхищенным взглядом, и Уинни похолодела. Уж не решил ли босс обрести в ней опору и поддержку в жизни? Еще не хватало!

— В общем, Билл, тебе решать.

Уинни резко поднялась и зашагала в кухню. Билл поплелся за ней. Прислонившись к дверному косяку, он некоторое время молча наблюдал за тем, как хозяйка квартиры споласкивает чашки из-под кофе.

— Я мог бы набросать план статьи-другой для ближайших номеров, — обронил он наконец.

— Какие еще статьи? — нахмурилась Уинни.

— Вместе мы наверняка сочиним что-нибудь стоящее, — пожал плечами Билл.

— Мы? — эхом повторила молодая женщина.

— Я просто подумал, что ты могла бы…

— Пожертвовать единственным выходным?

— Ну, если у тебя другие планы… — Видно было, что такую возможность Билл даже не рассматривает.

— Ты, никак, тоже считаешь, что жизнь моя скучна и бессобытийна? — возмутилась Уинни, с грохотом швыряя тарелки и блюдца в сушку. — Бедная старушка Уиннифред, и заняться-то ей нечем!

— Что ты, что ты! — запротестовал Билл.

Уинни закусила губу. А всему виной комментарии мерзкого Керуэна! Давно пора выбросить этого типа из головы… а вот не получается!

— Я просто знаю: с тобой мне работается куда лучше, — льстиво улыбнулся Билл.

Она готова была поклясться: если откажется помогать, несносный Саутленд за работу так и не возьмется.

— Иди умывайся, — сдалась Уинни. — Я заварю кофе, и приступим.

— Детка, ты молодчага!

Молодая женщина состроила недовольную гримасу. А Билл резво устремился в душ. Вскоре послышались шум льющейся воды и веселое пение. Уинни ушам своим не верила. Что за невозможные существа мужчины! То Билл рыдает ей в жилетку, клянясь в вечной любви к жене, которую безвозвратно потерял, а спустя пять минут, как ни в чем не бывало, распевает хиты шестидесятых!

Дробление сознания на ячейки! Вот он — ключ к мужской психологии! Все разложено по отдельным отсекам. Любовь к жене и детям. Работа и карьера. Развлечения и секс. Долг перед обществом и религия. Заходишь в один отсек, задергиваешь занавеску, напрочь забывая об остальных. А потом — прыг из одной ячейки в другую! И так изо дня в день.

Не все, конечно, мужчины таковы, но подавляющее большинство. Джаред Керуэн тоже один из любителей раскладывать жизнь по полочкам. То он со всей определенностью дает понять, что видит в Уинни чертовски привлекательную женщину. А в следующий момент обращается с ней, как с подчиненной. Потом уходит, и можно поклясться, что напрочь забывает о собеседнице, еще не успев дойти до машины.

Вот женщины, те совсем другие! Они стоят у окна, провожая взглядом отъезжающую машину, и пытаются разобраться в своих чувствах. Женщины покорно принимают на плечи груз эмоций, даже не думая раскладывать его по ячейкам, и со временем сгибаются под непосильным бременем.

Опять-таки есть на свете и исключения. Например, ее собственная мать. Карол Хайвуд смотрела на жизнь просто. Со вкусом создаешь хаос, после чего хлопаешь дверью и уходишь восвояси. При этом она чувствовала себе преотлично, а вот окружающим приходилось несладко.

Уинни была единственным ребенком Карол. Мать родила девочку в восемнадцать лет. От женатого профессора колледжа. Согласно одной из версий Карол. В других фигурировали известный музыкант, владелец местного паба, агент по продаже недвижимости. Уинни так никогда и не узнала, являются ли россказни матери чистой воды вымыслом, идет ли речь о нескольких мужчинах, что спали с ней в одно и то же время, или об одном до крайности разностороннем человеке. Как бы то ни было, Карол так и не назвала дочери имя отца, а, пообщавшись с несколькими последними партнерами Карол, Уинни решила не докапываться до истины.

Тем не менее почему-то Карол не сделала аборт; более того, оставила девочку при себе. Ну, не то чтобы насовсем. Детство Уинни проводила то у мягких, непритязательных дедушки и бабушки, живших в пригороде, то с матерью в городских квартирах, где та поселялась то с одним, то с другим мужчиной.

Что за разительный контраст: порядок и хаос, повседневная рутина и нескончаемая «развлекаловка», благопристойность и экстравагантный, богемный стиль жизни! Уинни никогда не чувствовала себя заброшенной, скорее разрывалась надвое.

Девочка любила мать, такую сердечную, веселую, ласковую. Но жить предпочитала с бабушкой и дедушкой. Когда Уинни тяжело заболела, Карол сразу отгородилась от проблемы, точно ее это никоим образом не касалось. А бабушка Уилма водила девочку на химиотерапию, держала за ручку и уверяла, что прекрасные черные локоны непременно отрастут снова, еще длиннее, еще красивее…

Не то чтобы Карол было все равно. По-своему она даже любила дочь. Но очень по-своему, эгоистично. Девочка нуждалась в тишине и покое, а Карол изображала из себя трагическую фигуру, заламывала руки и рыдала так безутешно, что десятилетняя малышка тоже впадала в истерику, будучи уверена, что непременно умрет… иначе бы мамочка так не плакала!

Уинни не умерла. И перенесенная в детстве болезнь со временем превратилась в смутное воспоминание, хотя и перекроившее в некотором смысле всю ее жизнь. Впрочем, любой детский опыт оставляет неизгладимый след…

Она окинула взглядом кухню. Все на месте, везде безупречный порядок. Сказывалось воспитание бабушки Уилмы, хотя сама старушка отошла в мир иной десять лет назад, а дедушка и того раньше.

Со стороны могло показаться, что от матери Уинни не унаследовала ровным счетом ничего. Однако молодая женщина знала: в ней есть немало и от Карол. Просто это сомнительное наследие она держала в узде…

— Уинни! — В мысли ворвался знакомый голос. — Ты в порядке?

— Конечно! Вот кофе уже сварила.

Она поставила на поднос чашки и тарелку с круассанами. Билл последовал за хозяйкой в гостиную. Для того чтобы раскачаться, им потребовалось минут десять, а после работа пошла полным ходом. Билл выдавал идеи одна лучше другой, Уинни записывала, а потом вместе придумывали, как лучше подать ту или иную проблему, как оформить, оговаривали контекст и сроки.

Они трудились весь день, подкрепляясь сандвичами и кофе. Билл преобразился словно по волшебству: теперь любой бы согласился, что этот человек получил награды и премии отнюдь не за зря. Недаром когда-то Уинни мечтала работать под его началом. Несмотря на все свои пороки и слабости, Билл Саутленд был чертовски талантлив!