17 оргазмов весны. Маша Онегина - Михаил Камалеев Страница 10

@@@

Когда мой бывший одноклассник, который сейчас учится в каком-то английском университете, рассказывал мне, что он потратил на авиабилет из Лондона до Риги чуть больше шести евро, я ему отчаянно не верил. Мое неверие длилось не дольше пары минут, пока он искал этот билет в своей сумке. Судя по затрепанности, билет в качестве подтверждения слов предъявлялся, наверное, уже не первый десяток раз.

С самого раннего детства полеты на самолетах были для меня каким-то невероятным волшебством. Первый раз я стал авиапассажиром уже довольно поздно – в шесть лет. Я очень хорошо помню этот день. Это уже само по себе необычно, потому что вообще-то мои детские воспоминания [лет до семи] ограничены парой-тройкой каких-то смутных эпизодов. Я даже не уверен, что все это реальные события, а не мои фантазии по мотивам просмотра еще черно-белых фотографий того периода.

А вот свой первый полет я помню очень хорошо, включая самые мелкие и, в общем-то, ненужные детали: неестественно-красный цвет газировки, которую разносили во время полета, все время сползающий с головы парик спящей девушки, по всей видимости, очень пьяной и т. д.

Так уж получилось, что в мои детские годы [да-да, те самые «лихие 90-е»] необходимость лететь куда-либо на самолете воспринималась как крайне печальная неизбежность потратить очень крупную сумму денег. Впрочем, и сейчас, несмотря на то, что за один билет из моего города в Москву уже не надо выкладывать половину ежемесячной папиной зарплаты, я все равно воспринимаю перелеты с тем самым детским восторгом почти как новый год [типа «ну наконец-то!!!»]. Мне нравится все, даже то, что местные авиакомпании до сих пор эксплуатируют допотопные Як-40 – этакие летающие икарусы на 36 человек.

И получается, что с одной стороны билет за шесть евро – это бесконечно круто, ведь тогда можно будет летать хоть каждый день, но с другой я абсолютно уверен, что мгновенно исчезнет это волнительное чувство из детства.

Я стоял на крыльце обшарпанного здания местного аэропорта, курил и рассматривал людей, которые так же, как и я, приехали кого-то встречать. Правда, примерно половина публики состояла из таксистов, некоторые из которых уже пытались лениво торговаться со встречающими. До посадки Лериного самолета оставалось меньше десяти минут, солнце ослепительно светило, не было ветра и на очень недолгое время мне показалось, что уже, например, начало апреля, а никак не вторая половина февраля. Впрочем, это впечатление длилось ровно до того момента, пока мой взгляд не набрел на темно-серые горы снега, наваленные вокруг автомобильной стоянки. Настроение моментально спикировало в свое обычное состояние неуверенного [или, скорее, безнадежного] ожидания чего-то хорошего.

Самолет подрулил практически к зданию аэропорта, поэтому не было необходимости ждать, пока пассажиров довезут на автобусе. Лера вышла одной из первых, легко сбежала вниз по трапу и уже очень скоро я наконец-то держал ее руку в своей, а она смешно морщила нос, потому что моя почти подростковая щетина щекотала ее, когда мы поцеловались. Багажа у нее не было, только небольшая легкая сумка, поэтому мы первыми попали под словесный обстрел роты таксистов, которые теперь уже были настроены решительнее, чем защитники Сталинграда.

Всю дорогу до ее дома она рассказывала о том, что рядом с ней в самолете сидел какой-то очень смешной и пугливый дядечка, который очень боялся лететь, о том, что в Москве уже практически нет снега, очень солнечно и тепло, и что она случайно забыла расплатиться за кофе в каком-то ресторанчике, а потом заблудилась где-то в районе Новокузнецкой и три или четыре раза прошла по кругу по каким-то запутанным переулкам. Но она ни слова не сказала о том, зачем вообще она туда ездила и все ли прошло удачно. Впрочем, я и сам не очень-то хотел говорить об этом.

Вообще, я чувствовал себя очень странно. Как будто у меня амнезия и я просто не помню, что Лера мне очень близкий и любимый человек. Просто мне кто-то об этом сказал, а я пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь из прошлой жизни, у меня не получается, но по ее поведению и счастливому выражению лица я понимаю, что мне не наврали, что это действительно так, что она все помнит. Но на самом-то деле я знаю, что впервые увидел ее всего два дня назад! Все происходящее вполне могло сойти за какую-нибудь телевизионную передачу с дурацкими и жестокими розыгрышами, в которой мне по ошибке рассказали все секреты.

Но через час, когда я абсолютно голый ходил на кухню за шампанским, которое мы потом пили в постели прямо из бутылки, все странности уже казались мне довольно закономерными. И вообще не могло быть ничего лучше, чем вот так проваляться полжизни вместе, не отвечать на телефонные звонки, смотреть глупые сериалы, складывать окурки в пустые бутылки, придумывать куда бы пойти сегодня вечером, абсолютно точно зная, что никуда мы на самом деле не пойдем, а будем так же валяться, не отвечать на телефонные звонки, смотреть глупые сериалы…

@@@

Проблемы с учебой оказались для меня полной неожиданностью. Как-то само собой, без какого-либо внимания и интереса с моей стороны, оказалось, что уже почти середина апреля, что второй семестр этого учебного года уже перевалил за свой экватор, а я появлялся на занятиях всего четыре раза. А еще, оказывается, для всех студентов третьего курса [т. е., и для меня тоже] реальностью стала промежуточная аттестация – своеобразная репетиция сессии посреди семестра.

Моя же персональная реальность была гораздо более приятной, разнообразной и необременительной: к этому времени я окончательно поселился в Лериной квартире. Все происходящее было очень похоже то ли на медовый месяц, то ли на первые недели после получения многомиллионного наследства.

Правда, с какой-то непонятной мне периодичностью Лера уезжала в Москву на два-три дня, при этом цели ее поездок тоже оставались для меня загадкой. Но мы никогда это не обсуждали. Было понятно, что она совершенно не хочет этих разговоров. Да и, собственно, зачем мне было вникать в такие незначительные детали? В конечном итоге, может получиться, что буквально завтра мы так же быстро охладеем друг к другу, как пару месяцев назад за несколько дней каким-то невероятным образом стали очень близки.