Я тебе не верю! - Долли Нейл

— Миссис Тернер? Здравствуйте. — Ровный, низкий голос был таким же холодным, как и красивое аристократическое лицо, обращенное к ней. — Вы миссис Джулия Тернер? — Приятный французский акцент, как у Патрика. Человек, стоящий у двери, собирался войти в дом.

— Я… — Элизабет пребывала в нерешительности долю секунды, сосредоточиваясь для ответа.

— Мне сказали, что здесь живет миссис Джулия Тернер. — Тонкий орлиный нос сморщился от неприязни, произнося слово «живет». — Разве не так?

— Кто вы? — Элизабет буквально нутром чувствовала исходящую от мужчины угрозу. Это был один из них. Только который?

— Полагаю, вы знаете, кто я. — Жесткое выражение его лица ничуть не изменилось. — Патрик, должно быть, упоминал обо мне?

Сходство с Патриком было слишком явным, чтобы не выдавать кровного родства. Но который из братьев — Пьер или Филипп — стоял перед нею? Кто бы, однако, это ни был, безжалостное выражение его лица предвещало крупные неприятности.

— Миссис Тернер, я Филипп, брат Патрика. Сожалею, что побеспокоил вас в столь неподходящее время, но уверен, что вы понимаете: нам нужно поговорить…

— Вы, должно быть, шутите! — Итак, это был всем известный и уважаемый Филипп де Сернэ, представитель старинного аристократического рода. Ярость наполнила все ее существо, грозя вырваться наружу. Она вскинула голову, ее глаза метали синие искры. — Я не стала бы говорить ни с кем из вашего презренного клана, даже если бы кроме вас на Земле не осталось никого в живых, господин де Сернэ, — сказала она твердо. — И, к вашему сведению, я не Джулия, а ее сестра Элизабет. Но вы можете поверить, я выражаю как мысли моей сестры, так и свои собственные.

— Прошу прощения… — Ледяной голос стал на полтона ниже.

— Нет! — Она уже почти потеряла над собой контроль, выплескивая на него свой гнев, ярость и горькую обиду. — Знаменитая семья де Сернэ в жизни ничего не просила. Использование силы для нее больше подходит, не так ли? Это гнусно — бесцеремонно манипулировать жизнью и счастьем людей. Патрик мертв, и вы разбили сердце бедняжке Джулии — чего еще вы хотите?

— Как вы смеете так говорить со мной? — Французский акцент стал очень заметным, а лицо незваного гостя сделалось белым как бумага.

Однако ничто не могло остановить Элизабет в ее стремлении высказать все, что она думает, этому бесчувственному каменному изваянию.

— О да, я смею, господин де Сернэ. Безусловно, смею. Вы не войдете в эту квартиру. Я скорее умру, чем позволю вам поганить дом Джулии своим грязным присутствием, — сказала она тихо. — Теперь вы должны оставить ее в покое: единственное, что соединяло ее с вашим семейством, исчезло. Мы не боимся вашего богатства и влияния, господин де Сернэ. Моя сестра не была достаточно хороша для вашей драгоценной семейки? Она не могла найти с ней общий язык, и не была француженкой? Позвольте сказать вам нечто такое, что вы могли бы передать, вернувшись домой, всем остальным. Моя сестра стоит больше, чем все де Сернэ вместе взятые. Патрик знал это. По крайней мере, у них было несколько счастливых месяцев, и никто из вас не может отнять этого. Если вы боитесь, что мы будем претендовать на богатство де Сернэ, то можете успокоиться. Мы презираем и ненавидим вас всех. Я выразилась ясно?

— Более чем ясно. — Карие глаза превратились в узкие щелки.

— Говорите что вам угодно, — отозвалась Элизабет. — Вы не сможете больше повредить Патрику, а я не позволю вам повредить Джулии.

В этот момент слабый женский голос донесся из-за двери комнаты.

— Бетти, кто там?

— Все в порядке, Джулия. Я буду с тобой через минуту. — Она повернулась к мужчине и сделала движение, чтобы закрыть дверь. — Прощайте, господин де Сернэ.

— И это ваше последнее слово? — Он упорствовал, так как ее намерение отослать его восвояси было неслыханной пощечиной его самолюбию. — Мой разговор с вашей сестрой мог бы обернуться для нее финансовой выгодой…

— Вы исполнили свои обязательства перед вдовой брата, господин де Сернэ. Вы сделали великодушный жест, чтобы загладить вашу вину, а теперь я хотела бы, чтобы вы ушли. Моя сестра не спала всю ночь. Она только-только заснула, а вы разбудили ее… Слушайте, уйдете вы наконец? — почти прошипела она. — Мы не хотим вас здесь видеть.

Когда она попыталась захлопнуть дверь, мужская нога быстро просунулась в оставшуюся щель.

— Не так быстро, мисс, — сказал он тихо. Его голос звучал как холодный металл. — Есть кое-что, чего я не понимаю…

— Тут нечего понимать, — процедила она в ответ. — Я не хочу, чтобы вы расстраивали Джулию, вот и все. Оставьте нас в покое…

В эту минуту открылась дверь в конце прихожей, и лица обоих повернулись к молодой женщине, стоявшей, покачиваясь, в дверном проеме. Ее худощавость лишь подчеркивалась выпуклым животом будущей матери. Прелестное бледное растерянное дитя с длинными распущенными светлыми волосами и глазами цвета летнего неба, которые остановились на высоком мужчине, безмолвно стоявшем в дверях.

— Нет… — Непонимающий, испуганный взгляд быстро переметнулся на Элизабет. — Бетти, нет!..

Филипп опередил Элизабет на долю секунды, подхватил Джулию, прежде чем ее тело рухнуло на пол, и посадил в кресло.

— Смотрите, что вы сделали! — Элизабет склонилась над безжизненным телом сестры. — Ах, зачем вам было нужно приходить сегодня? Вы даже не сочли нужным участвовать в похоронах, зачем же явились сейчас и так ее расстроили?

— У нее будет ребенок? — Усилившийся акцент и его изменившееся лицо явно показывало, как он был ошеломлен. — Ребенок от Патрика?

— Конечно, от Патрика. — Элизабет посмотрела на мужчину столь свирепо, что он отшатнулся. — От кого же еще?..

— Я хотел сказать вовсе не это. — Он слегка покачал головой. — Я ведь не знал. Нам не сообщили…

— Почему вам должны были сообщать? — спросила она сухо. — Вы и ваша семья ясно дали понять, что если Патрик женится на моей сестре, он будет во всех отношениях мертв в ваших глазах. Ну а теперь он и в самом деле мертв, разве не так? — Ее лицо было таким же бледным, как и его, но глаза обжигали огнем. — Бедняга все время трудился: готовился к получению ученой степени днем, а ночью работал. Но у вас нет таких забот. Вам никогда не нужно беспокоиться. Кто-нибудь вроде вас, со всеми вашими миллионами, разве знает хоть что-то об упорном труде? — спросила она язвительно. — Он погиб, когда возвращался домой, если это вас интересует. Полиция думает, что он заснул за рулем фургона и врезался в кирпичную стену.

— Я читал полицейский отчет, — сказал он жестко.

— Но вы даже не помогли организовать похороны! — сказала она. — Да и зачем вам это нужно? Он был только вашим братом, паршивой овцой, которая отбилась от стада.