Павлинья гордость - Виктория Холт

С детства меня не покидало ощущение, что с моим рождением связана какая-то тайна. Я росла абсолютно непохожей на других обитателей Дауэра.

У меня вошло в привычку бегать к ручью, отделявшему наш дом от Оуклэнд Холла, и подолгу смотреть на воду, словно надеясь прочитать в ней ответы на беспокоившие меня вопросы. Рука судьбы намеренно указала на это место. Однажды когда няня Мэдди обнаружила меня неподалеку от соседского замка, на ее лице появилось выражение неподдельного ужаса.

– Зачем вам приходить сюда, мисс Джессика? – уговаривала она. – Мисс Мириам страшно разозлится и вообще запретит гулять.

«Вечные тайны! Почему нельзя бегать к ручью, да еще с таким красивым мостиком?»

Конечно, меня больше манил величественный замок Оуклэнд Холл.

– Тут интересно, – упрямилась я.

Нет ничего слаще запретного плода, а поэтому ручей продолжал притягивать как магнит. Никто из домашних не объяснил, в чем дело, и я стала бывать там еще чаще.

– Нельзя убегать так далеко от дома! – настаивала Мэдди. Я немедленно поинтересовалась, почему. Няня недаром прозвала меня «мисс Почемучка».

– Это проклятое место, – заявила она. – Я слышала, как мистер Ксавьер и мисс Мириам говорили о ручье. Лучше держаться от него подальше!

– Почему?

– Опять вы за свое! – возмущалась няня. – Поверьте на слово и не ходите сюда.

– Здесь что, водятся призраки? – спросила я.

– Вполне возможно.

Но никакие уговоры не подействовали, и я частенько сиживала на берегу, раздумывая, как крошечная речушка берет начало в горах, течет дальше и, наконец, впадает в старую матушку-Темзу, несущую свои могучие воды в море.

Тогда я много раз задавала себе один и тот же вопрос: «Откуда тут взяться опасности?»

Вода прибывала лишь во время сильных дождей, а в солнечную погоду на коричневом илистом дне виднелись разноцветные камушки. На противоположном берегу росла плакучая ива. О чем она горевала? О какой трагедии могла рассказать?

Так в детстве я отправлялась к ручью и размышляла в основном о том, почему в замке Дауэр со мной обращаются, как с чужой. Нельзя сказать, что это меня особенно тревожило. Несхожесть с его обитателями только радовала. Но откуда взялось столь странное имя – Опал-Джессика? Как матушка, женщина весьма строгих правил, могла назвать меня столь легкомысленно? Несчастный отец явно не имел к этому никакого отношения. Над ним, будто облако, висело какое-то проклятие, да и надо мной тоже.

Никто в доме не произносил моего настоящего имени, но в разговорах с самой собой, которые происходили постоянно, я называла себя экзотически – Опал. Меня слишком часто оставляли одну, а это способствовало тому, что детские впечатления окутала завеса тайны, через которую я никак не могла проникнуть. Няня Мэдди изредка зажигала лучик знания в этом тумане, но его тусклый блеск не вносил полной ясности, а только больше запутывал все.

Почему мне дали столь странное имя, а теперь не хотят называть им? Матушка всегда казалась мне староватой и родила меня, разменяв пятый десяток. Сестра Мириам была на пятнадцать лет старше, а брат Ксавьер – почти на двадцать. Они никогда не относились ко мне как к младшей в семье. Постепенно Мириам взяла на себя роль гувернантки, поскольку нанять учительницу со стороны не позволяли средства.

Кстати, в детстве мне больше всего запомнились разговоры о бедности, которые постоянно велись в доме. Я слышала бесчисленное количество раз о том, как славно жилось раньше. Мама не переставала повторять, что мы неумолимо скатываемся в тески нищеты.

Бедный папочка тоскливо кривился, когда она заводила излюбленную песенку о добрых старых временах, огромном штате слуг, великолепных балах и роскошных банкетах.

Однако в замке Дауэр всегда хватало еды, Джармэн ухаживал за садом, а Мэдди выполняла работу по дому, так что назвать нас нищими, как мне казалось, было бы трудно.

Поскольку мама сильно преувеличивала наше бедственное финансовое положение, наверное, она неимоверно приукрашивала и былые богатства. Во всяком случае, мне казалось, что рассказы о праздниках и приемах рождены ее слишком богатой фантазией. Лет в десять я сделала потрясающее открытие. В то врея в Оуклэнд Холл приехали гости. На другой стороне ручья стало шумно. Люди собирались на охоту.

Страшно хотелось, чтобы меня тоже пригласили в огромное имение. Так интересно осмотреть замок изнутри. Зимой, когда дубы стояли голые, я видела серые каменные стены, и они словно притягивали меня. Извилистая дорога тянулась с полмили, но с нее замка не рассмотришь. И тогда я торжественно поклялась себе, что когда-нибудь я перейду через ручей и, набравшись смелости, проберусь к дому.

А пока приходилось заниматься с Мириам, весьма посредственной, нетерпеливой учительницей. Тогда сестре, высокой бледнолицей женщине, было лет двадцать пять. Знавшая «лучшие времена» и теперь недовольная жизнью, она частенько смотрела на меня с откровенной ненавистью. Разве могла малышка испытывать родственные чувства к такому человеку?

В тот день, когда гости Оуклэнд Холла поскакали на охоту, я, услышав топот копыт, бросилась к окну.

– Джессика! – воскликнула Мириам. – Зачем ты это сделала?

– Я только хотела посмотреть на всадников, – оправдывалась я.

Она грубо схватила меня за руку и оттащила от подоконника.

– Тебя могут заметить, – шикнула она так, словно я достигла последней степени деградации.

– Ну и что?! – не унималась я. – Они уже видели меня вчера. Кое-кто поздоровался, а другие помахали руками.

– Не смей с ними разговаривать, – грозно приказала сестра.

– Почему?

– Мама будет злиться.

– Ты говоришь о гостях Холла, как о дикарях. Что дурного, если люди просто здороваются?

– Ты еще ничего не понимаешь, Джессика.

– Потому что мне никто ничего не рассказывает.

Мириам на мгновение заколебалась, как будто размышляя, сумеет ли спасти меня от смертного греха (подразумевается дружелюбие по отношению к посетителям Оуклэнд Холла), если чуть проговорится.

– Когда-то Оуклэнд Холл принадлежал нам. Об этом нельзя забывать.

– Почему же теперь он не наш?

– Потому что эти люди забрали его.

– У нас?! Как?

Мне моментально представилась осада замка, мама в роли командира, приказывающего семье поливать кипящей водой подлых врагов, карабкающихся по крепостным стенам, Мириам и Ксавьер, беспрекословно подчиняющиеся ей, и папа, пытающийся понять нашего противника.

– Они купили Оуклэнд Холл.