Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь - Кристи Тейт Страница 9

Раздался звонок, и доктор Розен нажал кнопку на стене за спиной.

Три секунды спустя вошла улыбающаяся женщина лет пятидесяти, с облупившимся бирюзовым лаком на ногтях, перетравленными краской оранжевыми волосами и хриплым голосом заядлой курильщицы. Ее отделанная бахромой блузка из искусственного шелка скорее годилась для Вудстока, чем для Чикаго. Я пару раз видела ее на встречах программы 12 шагов.

– Я Рори, – представилась она мне и другому пожилому мужчине, сидевшему напротив, который тоже был новичком. Точно мать-наседка, она указывала пальцем на каждого из присутствующих и называла их имена и профессии. Оказалось, Полковника Сандерса звали Эдом. Карлос – дерматолог. Патрис – партнер по акушерской практике. Сама Рори – поверенный по гражданским правам. У другого новичка в группе, Марти, были брови, как у Граучо Маркса ^[22], и привычка каждые десять секунд шмыгать носом. Он назвался психиатром, работающим с беженцами из Юго-Восточной Азии.

– Так, значит, ты пришла, чтобы чаще заниматься сексом? – продолжил с того же места Полковник Сандерс.

Я пожала плечами. Буквально пару секунд назад я уже призналась, но теперь хотелось дать задний ход из-за принципов, въевшихся в мой костный мозг. Хорошие девочки этого не хотят. Феминисткам это не надо. Хорошие девочки вообще не разговаривают об этом, особенно в смешанных компаниях. Мать умерла бы, если бы узнала, что я говорю об этом с незнакомыми людьми.

После разговор теннисным мячиком перескочил на Рори, которая упомянула, что попросила у отца денег для оплаты своих счетов. Доктор Розен тут же подвел Рори к истории о том, как ее отец выжил в Польше в Холокост, несколько лет прячась в сундуке. Потом разговор резко свернул на Карлоса, который отказывался платить по счету.

Пока группа зигзагом перескакивала с одной темы на другую, я переминалась с ягодицы на ягодицу на твердокаменном кресле. Вздыхала и разочарованно откашливалась. Никакие мои вопросы не решились. Неужели никого не интересуют мои ответы? Мои зароки? Что еще хуже, для тех историй, которые рассказывали они, у меня, новенькой, не было никакого контекста. Почему ушел с работы ассистент Карлоса? Почему Рори кажется такой антисемиткой, если ее отец пережил Холокост в сундуке? Что за проблема с ее просроченным счетом по карте?

В какой-то момент сеанса я стала перебирать пальцами бусины своего жемчужного браслета, точно четки, пытаясь успокоиться. Доктор Розен наблюдал за мной, своей свеженькой лабораторной крыской. Потом напишет замечание в историю болезни? КТ во время групповой дискуссии манипулирует украшением, перебирая его пальцами. КТ демонстрирует классические признаки человека с серьезными проблемами близости, острой подавленностью. Трудный случай.

После трех индивидуальных сеансов у меня возникло ощущение, что, несмотря на его самонадеянность и странное чувство юмора, между нами возникли какие-никакие узы. Я верила, что он меня понимает. Но теперь казалось, что мы совершенно чужие друг другу. Я мысленно называла его засранцем.

В группе, как оказалось, были неписаные правила.

– Ты ноги скрестила, – сказал Полковник Сандерс. Я посмотрела на правую ногу, лежавшую на левой. Все дружно повернулись ко мне.

– И что? – окрысилась я.

– Мы здесь этого не делаем, – мужчина продолжал сверлить взглядом мои ноги. Я торопливо расплела их.

– Почему?

Если выставлять меня дурой – это такой способ лечения, я успею исцелиться к Рождеству.

– Это значит, ты не открыта, – подал голос Карлос.

– Это значит, тебе стыдно, – это уже Рори.

– Ты эмоционально захлопываешься, – теперь Патрис.

Групповая комната была аквариумом: негде спрятаться от шести пар глаз в кругу. Они могли читать язык моего тела. Составлять оценки. Делать выводы. Могли видеть меня. От этой оголенности появилось желание скрестить ноги и просидеть так до конца сеанса. До конца времен.

Тут ожил доктор Розен:

– Что вы чувствуете?

Вместо того чтобы выпалить идиотский ответ, который, как я думала, заработает мне пару очков – я чувствую, что групповая динамика придает мне сил, – я поглубже вдохнула и стала искать правду. Меня выбили из колеи, но я решила, что правда вполне может сгодиться как отправная точка. Это работало в 12-шаговой программе – я и жива-то потому, что снова и снова рассказывала на встречах о своей булимии.