Должно ли детство быть счастливым? - Екатерина Мурашова Страница 56

— Ребенка вы решили с собой не брать?

— У меня нет ребенка. Простите, пожалуйста, я обманула вашу регистратуру — записала племянника, сынишку моей старшей сестры. Но мне очень нужно, да и проблема у меня какая-то детская… — Смотрит прямо, улыбается обезоруживающе.

— Ну ладно, раз уж пришли, не прогонять же вас, — я сначала ставлю брови удивленно-осуждающим домиком, а потом все-таки улыбаюсь в ответ. — Рассказывайте, в чем дело.

— Меня зовут Регина. У меня вроде всё в порядке. Но, понимаете, мне 24 года, а я как будто потерялась. Ну, как дети, бывает, теряются в магазине или на вокзале. Совершенно не понимаю, где я, как здесь оказалась и что мне дальше делать…

— Надеюсь, это метафора? — с некоторой тревогой спросила я. Если аналогия прямая и она порою действительно теряет ориентацию в пространстве и не понимает, где находится, тогда дело действительно серьезное, но это же явно не ко мне… К неврологу или к психиатру — искать причину и лечить фармакологически…

— Метафора, да, — Регина мило улыбнулась. — Но мне действительно совершенно непонятно, что дальше делать. Нужен совет, мнение со стороны. Потому что все мое окружение считает, что я проблемы себе просто придумываю.

Дальше мы выяснили, что когда-то Регина по своему собственному горячему желанию поступила на геофак петербургского университета, но уже ко второму году обучения начала сомневаться в том, что профессию выбрала правильно. Однако в университете к этому времени у нее уже была прекрасная интересная компания, налаженный учебный быт, ей очень нравились экспедиции-практики, конец второго курса… И если уходить, то, собственно, куда? Никаких отчетливых альтернатив на горизонте не было. Все, с кем она тогда советовалась, говорили в один голос, будто по одной бумажке выучили: «Ты что, с ума сошла?! Закончи университет, получи диплом, а потом решай и делай что хочешь». Регина подумала, что не могут быть все вокруг не правы, и получила-таки диплом и специальность.

Но работать по ней ей совершенно не хотелось. Сначала работала в логистической фирме, куда ее устроила мать, но там как-то уж совсем не пошло. Сейчас работает администратором в большом косметическом салоне, устроилась сама, взяли, скорее всего, за хорошую речь и яркую внешность, всё вроде ничего, и работа получается, и коллектив девочек хороший, но это же всё совершенно не ее… Куда идти? Скоро 25 лет, университетский диплом в кармане — и ни малейших представлений.

— Иногда я сама себе перед зеркалом корчу гримасу и спрашиваю: девочка, а девочка! А кем же ты будешь, когда вырастешь?

Ну что ж, профориентация — вещь желательная и возможная в любом возрасте. Мы поговорили с Региной о ее характере, увлечениях, ресурсах. Пришли к твердому выводу, что ее будущая работа — это все-таки работа с людьми, связанная с непосредственным общением. Регине нравилась психология, причем в ее не теоретическом, а прикладном аспекте, в виде, допустим, менеджера по персоналу. Поскольку я искренне считаю, что психологическое образование идеально не как первое, а именно как второе высшее, то, разумеется, сообщила об этом Регине, и мы расстались вполне довольные друг другом и нашей встречей.

А через некоторое время передо мной в кресле сидела невысокая пухленькая блондиночка Маша.

— Понимаете, я почти сразу поняла, что геофак — это не мое. Но я и в школе была такой отличницей-заучкой, знаете, у которых такие тетрадки с подчеркнутыми заголовками. И в университете тоже. И профсоюзным активистом. Я всё всегда делала до конца и как следует, меня так дедушка с бабушкой учили, а я их слушалась. Ну и вот… А теперь я каждый день иду на работу как на каторгу, и как открою компьютер с этими профилями, так как будто уже беременна…

К счастью, у Маши был жених. Они собирались пожениться, и оба хотели сразу ребенка.

— Но это не будет предательством? — странно спросила девушка. — Если я сяду с ребенком и всё такое…

Я осторожно, но сильно наехала на нее и велела не дурить, объяснила бывшей отличнице, что, пока она взращивает одного-двух младенцев, у нее прекрасненько найдется время сориентироваться, чего же она на самом деле хочет в профессиональном и рабочем плане.

Ушла.

Третья выпускница геофака появилась буквально через неделю. Я спросила:

— Вы все вместе учились, что ли?

— Нет, мы на разных кафедрах, но да, мне Маша посоветовала.

Я уже привычно выслушала про «разочаровалась-потерялась», выстроила, как смогла, профориентационный вектор. Девушка по имени Светлана с детства тяготела к искусству-творчеству, пела-танцевала-расписывала горшки, но в семье бытовало мнение, что все это — не профессии, а так, развлечение в свободное от «нормальной» работы время. Впрочем, на геофак Светлана тоже шла с желанием, но… Теперь, вероятно, настало время принять свои собственные влечения и двинуться в соответствующем направлении.

Когда Светлана ушла, у меня возникло отчетливое ощущение, что чего-то я все-таки во всей этой истории не понимаю. Покрутила в голове три случая и словила: как три девушки оказались у меня — понятно, а вот как они (все три — по собственному выбору!) оказались на геофаке?

Спустилась в регистратуру и попросила: если еще кто-нибудь придет с геофака, молодой и без детей, — записывайте.

Четвертая девушка по имени Ирина образовалась почти через месяц.

Обрадовавшись, я сразу приступила к расспросам:

— Вы все вместе дружите? На практике познакомились?

— Нет… То есть мы… ну, можно сказать, приятельницы… Маша со Светланой дружат. А вообще-то мы одноклассницы.

— Все четыре?

— Вообще-то нас шесть. Но те двое к вам не придут.

Боже, как интересно! Я только что руки не потирала.

— Рассказывай скорее, как шесть девочек из одного класса оказались на геофаке! У вас был какой-то профильный класс?

— Нет, у нас была обычная, очень скучная школа. Без всякой специализации. И вот в восьмом классе…

Когда они учились в восьмом классе, в их болотистую школу каким-то ветром занесло блестящего юношу, учителя географии. Он искренне любил свой предмет, любил детей и подростков и буквально фонтанировал молодой педагогической энергией. Его уроки были глотком свежего воздуха. Даже двоечники вели у него конспекты. Он возил желающих в пещеры и на берега реки Саблинки, где школьники собирали трилобитов. Он организовал в школе музей и геологическую студию. Он сам делал украшения из полудрагоценных камней. Он сидел в школе до девяти часов вечера и серьезно разговаривал с каждым, к нему обратившимся. Он давал индивидуальные задания на лето, и вся средняя и старшая школа приходила второго сентября с рюкзаками, набитыми камнями.

Удивит ли вас, что половина девочек-старшеклассниц были влюблены в географа? Меня лично ни капельки не удивило.

К блестящему преподавателю тесно прилагался его предмет. Предмет тоже переливался и искрился, казался невероятно интересным. Единственно интересным из всего скучного школьного набора.