Дневник Канатного плясуна - Андрей Курпатов Страница 53

Тегеран

Солнце привет тебе шлет из города, где мудрецы молчат, нежелая обманывать!

Тепло мне в городе этом и хорошо. Небо голубое здесь кажетсябелым, равно как и желтый песок. Света не бывает много!

Нет в городе этом, где хранят мудрецы свое молчание, нежелая лгать, ни высоты, ни глубины, ни плоскости: кажется, что времяостановилось здесь.

Точки отсчета делают нас зависимыми, что бы ни отсчитывалимы. Торопится только тот, кто отсчитывает. Но что считать человеку и кудаспешить?

Он точка своя отсчета, и он же последняя своя точка. Запределы себя не уйти, но надо ли пределом себя ощущать? Тот, кто видит границы,видит одни лишь границы!

Стоит ли уходить от самого себя, чтобы вернуться к себеСамому? Но нет же, выходят люди из себя самих и не могут дороги найти обратной.Не знают они, что нельзя покинуть себя Самого, но лишь позабыть о себе можно!Глупцами зову я тех, кто позабыл о себе, и глупость эта неведома эгоисту.

Вышедший за пределы себя Самого — вышел в ничто, и ничем онстановится. Тот, кто не знает, что все он делает для себя, тот думает, что вседелает он для других, но разве может ничто сделать что-то?

Если хочешь сделать ты для Другого что-то, должен ты знать,чего Другой хочет, и должен ты сам хотеть того же. Только так и можнопереступить границу, которая страхом установлена между двумя! Только так ипобеждается страх, только так и становится человек мудрым!

Какие же мудрости человека известны мне?

Моя первая мудрость для человека такая: если хочет человекбыть обманутым, то непременно его обманут!

Не пытайтесь образумить обманщиков, не пытайтесь вразумитьобмануться желающего: обе стороны на вас ополчатся!

Все, что вижу я, — обман, все, о чем думаю, —тоже.

Текст, каким бы ни был он, без подтекста не существует. Ивсегда больше подтекст текста своего, ибо в нем текста автор.

Автор — немая, но убедительная оппозиция своему письму, ибо,сам того не желая, смотрит он на текст свой со стороны.

Поэтому, если хочешь понять ты автора, должен ты идти кнему, но не искать его в тексте его, ибо нет его там!

Так же и с видимым, ведь видимое — тоже текст, с той лишьразницей, что два автора у него — это жизнь подлинная и ты, смотрящий.

То, что видишь ты — лишь оппозиция тебя жизни. Себя непытайся искать в видимом, а загляни внутрь Себя самого, там нет места дляплагиата, но не читай — ибо получишь видимое! А в видимом не больше ценного,чем в пузыре мыльном!

Желающие обманывать и обманываться анализируют тексты, теряясамих Себя, а потеряв себя Самого, ничего нельзя обрести!

Моя вторая мудрость для человека такая: несчастным нельзябыть без собственного на то согласия!

Несчастье — это чувство, его я переживаю. Но это неощущение, не то, что испытать можно. Для ощущений нужны мне события жизни, адля чувств вполне мне достаточно меня самого. Во мне разыгрываются трагедии, вомне празднуются победы — я их разыгрываю, а потому только я и созидательсобственного несчастья.

Боль страданию не тождественна, а ласка не тождественнасчастью. Здесь я решаю, какое ощущение каким переживанием станет. А потому еслия хочу страдать, то всегда найду для себя повод и буду несчастен. А если хочу ясчастливым быть — я им буду, и то несомненно!

Человеку даровано нечто, что из благодати сам он и превратилсебе в муку. Дано ему создавать то, чего нет в мире — ткань переживаний. Этополе взлетов его и падений, это дитя его и могильщик!

Животное, невинное животное, живущее ощущениями, не знаетгорок этих, а человек — творец их! Но кто может заставить его вечно падать,если не он сам? Счастье нужно созидать, а тосковать по счастью — значит неиметь стремления быть счастливым.

Мать всех трагедий — глухота человека к своим стремлениямподлинным. Ибо если спросить его, чего он хочет, он перечислит все, о чемдумает, но не ощутит ничего, что было бы подлинным его стремлением.

Если б человек желания свои ощущал, то был бы он человеком,но он чувствует только страх свой безмерный, способный задушить даже ветер!

Страдает человек идеализмом, слова проглотили стремленияего, погребли они человека, подобно руинам, и теперь разъедают его, словнонарывы. Как же теперь не бояться ему? Нелепо взывать о сочувствии, если нечувствуешь ты ничего, кроме страха!

Так что согласие на свое несчастье собственное человек даетсам, и Заратустра не будет его слову перечить, ибо слова — то, что губит,какими бы благозвучными они ни казались!

Третья мудрость для человека такая: боится лишь тот, кто неощущает Себя самого!

Физиологичен страх человека, но что ему угрожает? Нетреальных угроз человеку, ничто не угрожает ему, а случайности боятьсябессмысленно — ее не предугадаешь, на то она и случайность. А кто боитсяслучайности, пусть уж сразу отправляется в мир иной, все равно жизнь будет емув тягость!