Инстинкты и смысл жизни. Почему в нас так много животного - Дуглас Кенрик Страница 5
Инстинкты и смысл жизни. Почему в нас так много животного - Дуглас Кенрик читать онлайн бесплатно
Это объясняет, почему я испытал почти неприличный восторг от той широкой теоретической перспективы, которая открывалась в книге Ланкастер. Это чувство было сродни тому, что я испытал, когда мне, мальчишке из католической школы, в руки попал эротический журнал: взрослые запрещают это смотреть, но сопротивляться соблазну трудно. Вместо узкого видения того, как очень специфичные лабораторные ситуации изменяют очень специфичные аспекты общественного поведения членов нашей конкретной культуры, Ланкастер предлагала эволюционную перспективу, манящую идею стирания граней между психологией, биологией и антропологией. Она призывала рассмотреть, как эти широкие дисциплины могут работать вместе.
В воодушевлении от тех перспектив, которые открывал новый подход, я начал рассказывать о книге Ланкастер каждому, кто меня слушал. Некоторые однокурсники и преподаватели смотрели на меня со странной усмешкой, как будто я на полном серьезе объяснял им, почему вступил в какую-нибудь секту. Но Эд Садалла, новый ассистент, недавно пришедший в университет, кивнул понимающе. Садалла не видел книги Ланкастер, но недавно прочитал другую книгу — «Социобиология». По словам Садаллы, «Социобиология», написанная гарвардским энтомологом Эдвардом Уилсоном о поведении муравьев, львов и других животных, была кладезем неподтвержденных гипотез о поведении человека.
Вообще-то у Садаллы уже была гипотеза о социальном доминировании, которую нужно было проверить. В ходе процесса, который Чарльз Дарвин назвал сексуальным отбором, самки многих видов животных тщательно подбирают самцов для спаривания, тогда как самцы ведут себя менее избирательно. Во многих случаях это означает, что самки отбирают наиболее социально доминантных самцов. Садалла заинтересовало, не обусловлен ли интерес женщин к мужчинам социальной доминантностью последних. Я подробно рассмотрю эти идеи позже, а пока просто хочу сказать, что Садалла, я и Берт Вершур провели ряд исследований, показывающих, что лидеры нового культа, если вам так будет угодно это назвать, исследователь приматов Джейн Ланкастер и энтомолог Эдвард Уилсон, выдвинули нечто новое и этому новому было суждено оказать мощное воздействие на науку о психологии человека.
С этим согласились не все. Хотя результаты наших работ по доминированию и привлекательности были однозначными и вполне достоверными, потребовалось больше десяти лет, чтобы их опубликовать. Мы и думать не думали, что на новую науку набросятся целые армии радетелей за политическую корректность с упорством хунвейбинов Мао Цзедуна, осуществляющих культурную революцию, и политических крестоносцев из романа Оруэлла «1984», выступающих против секса. Садалла, Вершур и я полагали, что мы просто применяем эволюционные концепции, полученные при изучении мира животных, к миру человека, но когда мы попытались опубликовать наши результаты, то узнали, что совершаем мыслепреступление [8]. Как написал один критик в ответ на нашу первую статью: «Будучи феминисткой и ученым, я считаю своим долгом уберечь излишне доверчивую аудиторию читателей этого журнала от подобного рода сексистских по своей сути измышлений». Столь опасными оказались наши результаты, что от них приходилось оберегать других исследователей! Выглядело так, что я и впрямь читал интеллектуальную порнографию, за чем меня и застукала сестра-монахиня!
Научная шумиха по поводу «Социобиологии»9, сопровождавшаяся злобными нападками на Эдварда Уилсона, автора одноименной книги, теперь воспринимается как академическая шутка с длинной бородой. Но для молодого исследователя, оказавшегося непосредственным свидетелем происходящего, это стало личной битвой и втянуло меня в войну идей, изменивших облик современной науки. В конечном итоге научный спор часто бывает очень показательным и провоцирует новые исследования. А порой все это казалось настолько смешным, что сейчас стыдно вспоминать. Противники эволюционной психологии — некоторые из них были ведущими профессорами крупнейших университетов — с таким высокомерием и пренебрежением отзывались о новом направлении, что когда их ошибка обнаружилась, мы сделались знаменитостями. Оглядываясь назад, можно сказать, что 1975 год не стал апокалипсисом для традиционной общественной науки, ибо до сих пор есть те, кто отказывается признать происшедшее за последние тридцать пять лет, но на самом деле этот год стал годом второго пришествия Дарвина. И последствия мы продолжаем ощущать до сих пор.
Оскар Уайльд хотя и ничего не слышал об эволюционной психологии, создал для новой науки замечательный лозунг: «Все мы сидим в болоте, хотя некоторые из нас смотрят на звезды» [9]. Частично причина того, что эволюционные психологи часто раздражают ученых традиционной школы, заключается в том, что у нас есть привычка копаться в грязи. Несколько лет тому назад, когда я рассказал своему коллеге Дэвиду Фандеру о намерении изучать мысли людей об убийствах, он закатил глаза. Фандер сказал, что, похоже, эволюционные психологи действуют по принципу: «Выбери тему, неприличную для обсуждения, и начни о ней говорить во всеуслышание». Когда я поразмыслил над его словами, то понял, что в них есть доля правды. Мы не выбираем темы по принципу, что о них пишут в желтой прессе. Но мы изучаем нелицеприятные темы (равно как и лицеприятные), потому что они волнуют и интересуют людей во всем мире: кто с кем спит, кто может воткнуть вам нож в спину, кто может обидеть ваших детей и т. д. и т. п. Почему многие читают таблоиды и журналы наподобие «People»? Думаете, потому, что обозрения книжных новинок там лучше, чем в «Нью-Йорк Таймс», или потому, что там сообщают слухи о том, что такой-то крупный чиновник или миллионер обманывает свою жену и спит с молоденькой старлеткой из Голливуда? А почему люди во всем мире отстегивают миллиарды заработанных трудом и потом долларов и стоят в длинных очередях, чтобы посмотреть «Унесенные ветром», «Титаник», «Храброе сердце» или «Аватар»? Осмелюсь высказать предположение, что они делают это не из желания увидеть шедевры кинематографического искусства, а потому, что в этих фильмах они воочию видят конфликт между хорошими людьми (какими считают себя) и плохими (это все остальные), видят, как отважные герои влюбляются в прекрасных молодых женщин, видят, что в этих фильмах поднимаются темы, которые всегда интересовали людей и были предметом обсуждений.
Но причина не только в занятных темах. Эволюционные психологи пытаются найти интегрированную концептуальную парадигму, чтобы объединить общественные науки с биологией. Да, отчасти ученых традиционной школы раздражает кажущаяся грандиозность нового направления. Мы утверждаем, что эволюционное направление может интегрировать психологию, экономику, политические науки, биологию и антропологию, мы также утверждаем, что это направление имеет огромное значение для прикладных областей, таких как юриспруденция, медицина, бизнес и образование. Но мы идем дальше, утверждая, что все эти вопросы имеют важное значение не только для ученых, но и для всех остальных, начиная с ваших родственников где-нибудь в глубинке штата Висконсин и заканчивая членами Совета безопасности ООН. Если и есть надежда изменить мир к лучшему, избавиться от насилия в семьях, решать вопросы перенаселенности на планете, остановить международные конфликты, то педагогам, экономистам и политическим деятелям потребуется обосновывать свое вмешательство в эти темы. И оно должно быть основано на четком понимании человеческой натуры, а не на каких-то сказочных рассуждениях о том, какими нам хотелось бы видеть людей.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments