Убийца сидит напротив. Как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков - Марк Олшейкер Страница 45

Да, Кондро усыновили, и хотя он, возможно, и прав, что родители об этом жалели, но я не обнаружил в его вос­питании или отношениях с матерью и отцом ничего, что предполагало бы его превращение в сексуального маньяка и убийцу. В рамках дилеммы «природа или воспитание» Джозеф представляет собой пример врожденных опасных наклонностей, дальнейшему развитию которых может воспрепятствовать только решительная и своевременная коррекция. Правда, честно говоря, имеющиеся данные об ее эффективности в большинстве случаев далеко не убедительны.

Я двинулся дальше.

- Итак, вы чувствовали себя уверенно. Когда на вас вышли и затем арестовали, это был шок?

-Да нет, шока не было. Я был у подруги, они появляются и арестовывают меня за давление на свидетеля. По­тому что они опрашивали бывшую жену и велели мне не говорить с ней о деле. Это был повод, чтобы меня поса­дить. А потом вроде появились две другие девочки и показали, что я их то ли домогался, то ли изнасиловал, ну мне и эти обвинения добавили.

- А эти дети? Вы их тоже растлили, двух других девочек?

-Типа того.

- Типа того? Сколько им было?

- Не знаю. Похоже, совсем юные они были.

- Если бы вас не вычислили, вы бы так и продолжали?

-Типа того.

- И убивали бы и дальше?

-Типа того.

- И спокойно жили бы с этим?

- Насчет убийств я был совершенно спокоен. То есть, понимаете, убивать для меня было делом вполне есте­ственным. Всегда. И в тот момент моей жизни это могли быть не обязательно дети - кто угодно, кто меня разозлил или кому я типа не понравился или чего еще.

Но как мы убедились, убивал он не из мести, стремления наказать или руководствуясь каким-либо иным моти­вом. Ему просто хотелось этим заниматься.

Я буквально закидывал его вопросами, и почти на все он ответил. Тем не менее одну тему мы еще не затрону­ли - риск. Для меня это был один из самых интересных элементов образа мыслей Кондро.

- Ваш случай необычен тем, что вы хорошо знали своих жертв и их семьи. То есть вы шли на огромный риск, и я до сих пор не могу понять, зачем вам нужны были знакомые, а не совершенно неизвестные люди.

- Я же говорил - дело было в доверии. Для меня это вопрос доверия, ну и чтобы было меньше проблем. Коро­че, я пытался делать это со всякими незнакомыми, так они всегда отбиваться начинали. Типа пытались сбежать и все такое, а мне вообще не хотелось возиться с... Ну, вы поняли. Я хотел, чтобы все проходило гладко, и так оно и было. Я делал все так, как мне хотелось.

При таком количестве тюремных бесед, какое провели мы с коллегами, ты заранее знаешь, что преступник на­верняка скажет тебе определенные вещи. Почти всегда налицо одна и та же картина. Джозеф был трудным ребен­ком и рос в несколько проблемной семье. Свою злость и раздражение он срывал на детях помладше и послабее, чем он сам. Злоупотребление алкоголем и наркотиками не было каузальным фактором его агрессивности, но зави­симости сделали его более импульсивным (но не бесшабашным, поскольку свои преступления он планировал).

Главным существенным фактором важности его случая являлся его образ действий, первоначально сбивавший с толку следствие. Кондро считал, что выбирать себе жертвы из числа детей своих друзей надежнее, чем охотить­ся на незнакомых. В этом случае ему не приходилось озадачиваться установлением контроля, что является боль­шой проблемой преступников, нападающих на незнакомцев. Жертвы уже доверяли ему и охотно за ним следовали. Представление убийцы о высокорискованном преступлении полностью отличалось от общепринятого.

Методы работы с использованием доверия применяли преступники всех возможных разновидностей: от самых жестоких насильников до социально неопасных незаконных предпринимателей. Эд Кемпер рассказывал нам, как подбирал голосующих студенток в окрестностях Санта-Крус. Он спрашивал, куда им надо, затем смотрел на часы и качал головой, как бы размышляя, успеет довезти туда попутчицу или нет, и только потом соглашался подвезти ее. Таким образом он эмоционально обезоруживал свою потенциальную жертву, и она утрачивала бдительность.

Аналогичным образом действовал и создатель многомиллиардной финансовой пирамиды Берни Мэдофф. Он сразу же говорил потенциальным клиентам, что его хедж-фонд, известный своей стабильной высокой прибыльно­стью, полностью сформирован и не нуждается в новых инвесторах. Если они продолжали настаивать, мужчина «нехотя» делал для них исключение, но просил не беспокоить его с возвратом вложений, поскольку слишком занят, чтобы возиться с «мелкими инвесторами».

В обоих случаях основу образа действий составляло доверие. Создав убедительное впечатление нежелания делать то, что на самом деле и было ему нужно, преступник получал в свое распоряжение ничего не подозреваю­щую жертву.

И полиция, и знакомые не рассматривали Джозефа в качестве подозреваемого, поскольку он изображал сопе­реживание и беспокойство по поводу пропавших детей и даже участвовал в их поисках. Подобное поведение встре­чалось нам и ранее: в ряде случаев похитители незнакомцев активно участвовали в поисках и изображали помощь. Зачастую преступники пытаются снабдить следствие ложной информацией, чтобы отвести подозрения от себя.

Одним словом, при всей типичности жизненного опыта Кондро выбор им в качестве жертв детей своих знако­мых был для меня чем-то доселе невиданным.

Вывод: в круг подозреваемых входят все, а внешний вид или поведение не должны вводить в заблуждение.

Интересно сопоставить элементы преступления, которые мы называем «почерк» и «метод»: он был совершен­но бесстрастен и аналитичен в описаниях конкретных проявлений своей извращенной психики.

Подобно очень многим убийцам и маньякам, Джозеф Кондро пришел (или якобы пришел) к осознанию своих корней и духовности, но только после того, как попал в тюрьму и лишился сиюминутных удовольствий и острых ощущений. Об обретении духовности часто заявляли и другие жестокие маньяки. Деннис Рейдер говорил мне: «Ви­дите ли, я верующий христианин и был им всегда. После убийства семьи Отеро я стал молить Бога о помощи в борьбе с этим моим влечением. Больше всего я боялся не поимки, а того, что Господь не пустит меня на небеса и обречет на вечные муки». Я не усомнился в его искренней вере в загробную жизнь. Более того, я счел это довольно любопытным, поскольку знал о его убежденности в том, что убитые им женщины будут обслуживать его на том све­те в качестве секс-рабынь. Сам факт того, что он допускал мысль о попадании в рай после всего содеянного, сви­детельствует о степени его злостного нарциссизма.

- Кстати, говоря о духовности, не собираетесь ли вы облегчить душу ради высшей жизни? - спросил я Кон­дро. - Не стоит ли признаться во всех своих грехах до единого, чтобы иметь возможность пойти к той самой выс­шей жизни?

Дело это благое - очиститься от грехов перед... перед уходом. Да, так мне когда-то сказали, и я все еще в это верю. Короче, как вы говорите, надо очиститься от грехов и злодеяний, иначе будешь вечно бродить по тому свету, и душа не обретет покой. Так и останешься каким-то блуждающим духом.