Жажда смысла. Практики логотерапии по Виктору Франклу - Галина Лифшиц Страница 43

– Что это ты мне, Полешко, урон наносишь? – сказала бабушка, – Ведь ты уже много всего съел, мог бы уже и наесться!

Полешко оскалился на нее и говорит:

– Я ел – я съел: каши кастрюлю, крынку молока, хлеба буханку, маму, папу, девушку с клевером, крестьянина с сеном, пастуха с поросятами, овчара с ягнятами – и тебя съем!

И захотел он ее проглотить. Но бабушка была шустрая, угодила она Полешку мотыгой в брюхо и распорола ему его.

Свалился Полешко наземь замертво.

И тогда – вы бы только посмотрели! Из его брюха сначала выбежала собака, за ней овчар, за овчарок выскочили овцы. Собака собрала их вместе, овчар свистнул и погнал их домой. Потом из брюха выскочило стадо свиней, за ними пастух, который щелкнул бичом и поспешил за овчаром. Потом вышли кони, они тянули полный воз сена, крестьянин натянул вожжи и поехал за пастухом к деревне. За возом выехала девушка с клевером, а за девочкой выскочили из брюха муж с женой, которая несла подмышкой взятую в долг буханку хлеба.

И потом уж больше никогда эти муж с женой не говорили: «Вот если бы у нас было дитятко!»

При первоначальном восприятии этой сказки определяется тема: так ли необходимо человеку то, что есть у других, а у него нет? И на первом уровне восприятия эта тема понятна и убедительна.

Но есть и другой уровень, который хорошо просматривается на сеансах семейной терапии при рассмотрении вопросов, связанных с воспитанием детей.

Я прочитала эту сказку семейной паре, основной проблемой жизни которых стало поведение их единственного и долгожданного сына, достигшего пубертатного возраста. Обожаемый ребенок просто не знал и не желал знать слово «нет» и привык получать желаемое по первому требованию. В подростковом периоде стал груб и жесток до беспощадности. Растерявшиеся родители обратились за помощью, уже не веря в возможные перемены. Они не понимали, что сделали не так. После прочтения сказки я спросила у супругов:

– Представим, что речь идет не о сказочном Полешке, а о долгожданном младенце. На каком этапе рассказа он мог бы не превратиться в чудовище, которое пожирает всё и всех, кто встречается на его пути?

Мы думали над ответом вместе и в конце концов решили, что такой момент есть и в сказке. В самом начале, когда младенец закричал: «Мама, я есть хочу!» И мать с готовностью скормила ему кастрюлю каши. И готова была кормить и кормить его, хотя он не был голоден.

Если вернуть все к началу, не было бы страшной сказки. Но родители находились далеко не в начале своего родительского пути. И работать необходимо было не только с ними, но и с их сыном. Первая беседа с сыном проходила в отсутствие родителей. Послушав сказку, он сразу весело сказал, что Полешко – это он.

– Вечно голодный? – уточнила я.

– Все время что-то хочу, – ответил подросток.

– От кого ты ждешь выполнения своих требований? От всех вокруг или…?

– От родителей.

– А почему же только от них?

– Только от них и можно что-то получить.

– Вот ты сказал, что ты – Полешко. А скажи, ты Полешко, который уже съел своих родителей или только собирается?

– Нет, еще не съел, – после паузы ответил сын.

– Тебе это нужно, съесть их? Это входит в твои планы?

– Нет.

– Как же быть?

– Нам всем надо измениться, – ответил мальчик.

На следующей сессии я предложила сыну другой вид имажинации: попросила его представить себя отцом сына, подобного ему, и разыграть сценку из семейной жизни. Подросток в роли отца вел себя очень разумно. Потом, когда мы встретились с отцом, матерью и сыном, мы разыграли сказку о Полешке на новый лад: мать не бросалась «кормить» сыночка по первому требованию, сын давал себя отвлечь от криков о еде.

Контакт, установленный с помощью сказки, позволил провести доскональную «работу над ошибками».