Моральные домогательства. Скрытое насилие в повседневности - Мари-Франс Иригуайан Страница 37

Что поражает с первого взгляда, так это то, с какой обреченностью жертвы соглашаются со своей участью.

Как мы уже видели, речи извращенных самовлюбленных людей носят тоталитарный характер, в них отрицается личность партнера. Можно задаться вопросом, почему идея этих речей принимается жертвой и укореняется в ней. Почему, даже когда действительность опровергает эти слова, жертвы продолжают на них ссылаться? Мы уже сказали, что жертвы психологически связаны по рукам и ногам. Если их используют, то не потому, что они сами этого хотят.

Фрейд различал три формы мазохизма: эрогенный, женский и моральный ^[23]. Моральным мазохизмом является активный поиск неудач и страданий для того, чтобы удовлетворить жажду наказания. Согласно критериям Фрейда, мазохистский склад характера заключается не только в том, чтобы получать удовольствие от страданий, напряженности, мучений, трудностей жизни, но также и от возможности жаловаться и быть пессимистом. Поведение такого человека притягивает неудачи и вызывает антипатию у окружающих. Он не умеет наслаждаться жизнью. Это описание соответствует скорее самим извращенным людям, чем их жертвам, которые, напротив, кажутся процветающими, полными жизни оптимистами.

Однако многие психоаналитики склонны рассматривать любую жертву извращенной агрессии как скрытую пособницу своего палача, установившую с ним садомазохистские отношения, являющиеся источником удовольствия.

При садомазохистских отношениях, соответствующих по Фрейду эрогенному мазохизму, оба партнера находят удовольствие в проявлениях агрессивности, очевидцами которых они являются. Это великолепно показано в пьесе американского драматурга Эдварда Олби «Кто боится Вирджинии Вульф?» (1962). В ней присутствует скрытая симметрия, в которой каждый находит свою выгоду и имеет возможность при желании выйти из игры.

Действие извращения состоит в том, чтобы уничтожить все проявления либидо. Однако либидо — это жизнь. Значит, нужно уничтожить все проявления жизни, любых желаний, даже желания сопротивляться.

В отношениях с извращенным человеком нет симметрии, а существует господство одного индивида над другим, и подчиненный человек не имеет возможности сопротивляться и прекратить поединок. В этом случае речь действительно идет об агрессии. Предварительно подчинив себе жертву, агрессор лишает ее воли противостоять агрессии, сказать решительное «нет». Невозможны никакие переговоры, все навязано волей агрессора. В жертве активировали долю мазохизма, присущую каждому человеку Она оказалась втянута в деструктивные отношения и не знает способа избежать их. Ее привязали с помощью ее же слабостей, вне зависимости от того, присущи ей эти слабости изначально или же они возникли в ответ на агрессию. «Каждый человек колеблется между стремлением к независимости, господству, ответственности и инфантильным желанием находиться в состоянии зависимости, безответственности, а значит, невинности» ^[24]. Основная ошибка жертвы состоит в том, что она была излишне доверчива, не обращала внимания на невербальные сообщения, содержащие в себе насилие. Жертва не сумела расшифровать эти сообщения, буквально понимая то, что ей говорили.

Предполагаемая склонность жертв к мазохизму, желание быть порабощенными своим преследователем используется извращенным человеком в своих целях: «Это ему/ей нравится, он/она этого хотел/а!» Можно легко оправдаться: агрессор лучше самой жертвы знает, что она чувствует: «Я отношусь к нему/ ней так, потому что ему/ей это нравится!»

Однако в наше время мазохизм вызывает стыд и чувство вины. «Я не мазохист!» — обычно говорят подростки. Нужно казаться напористым, агрессивным. Жертвы страдают не только от своего положения, но и от стыда за то, что не сумели себя защитить.

Жертв извращенных людей отличает от мазохистов то, что, когда им удается расстаться с агрессором, они чувствуют огромное облегчение. Они освобождены, поскольку страдание как таковое их не привлекает. Если жертвы позволяют себе состоять в извращенных отношениях, иногда очень длительное время, то только потому, что они сами любят жизнь и хотят давать жизнь, беря на себя непосильную задачу, надеясь, что с их помощью агрессор изменится.

Их динамичность сопровождается некоторой слабостью. Взваливая на себя невыполнимую миссию по оживлению мертвецов, на самом деле они демонстрируют некоторую неуверенность в собственных силах. Их благородные заботы отягощаются своего рода вызовом. Они сильные и одаренные, но им приходится доказывать это. Их уязвимость — в нерешительности, которую они испытывают по отношению к собственным способностям. По всей видимости, именно это делает жертв восприимчивыми в период обольщения, во время которого извращенный человек не упускает возможности представить их в выгодном свете. Впоследствии настойчивость жертвы может быть опасной. Такие энтузиасты не отказываются от своей затеи, поскольку не могут представить, что ничего нельзя поделать и напрасно ожидать каких-либо изменений. Как мы увидим, они будут испытывать чувство вины за то, что покинули партнера.

Если склонность к мазохизму — основополагающая характеристика жертвы, то почему же она не проявляется в другой обстановке и исчезает после разрыва с агрессором?