Метаморфозы родительской любви, или Как воспитывать, но не калечить - Ирина Млодик Страница 31

Но они будут лишать его иногда весьма важного для его детской психики и развития – прогулок («Нечего много гулять, возьми книжку почитай»), веселья («Чего раскричались, больно весело у вас тут, много смеетесь – потом плакать будете»), отдыха («Почему уже просто так полчаса лежишь на кровати, а уроки?» или «Каникулы – это для тех детей, у кого по русскому все хорошо, а ты занимайся, пиши упражнения»), разговора с подружкой («Заканчивай, уже сорок минут „висишь“ на телефоне»), а также много чего другого. Как будто ограничивать и лишать (чтобы не избаловались!) – это основная родительская задача.

Нам действительно приходится иногда фрустрировать потребности ребенка, не давать ему чего-то или ограничивать. Но и родителю, и ребенку легче переносить эти мероприятия, когда они редки, разумны, обоснованны, осознанны и если они не являются основным мотивом детско-родительских отношений.

К сожалению весьма часто родитель поступает неосознанно, не отслеживая в себе желание, например, конкурировать с ребенком (у меня этого не было, и у тебя не будет, у меня слишком много взрослых забот, пусть и у тебя будет их много, тебя как-то слишком любит второй родитель или другие родственники, я тебе доставлю неприятностей, чтобы восстановить некую справедливость), но и желание наказать его лишением или организовать ему страдание, пытаясь возместить родительские мучения, вложения в него, возможно, даже отыгравшись на нем за всю свою неудавшуюся жизнь.

Осознанно и себя, и вас родитель будет убеждать в любви и заботе, и это, безусловно тоже есть. Но неосознанное потому таким и становится, что родителю трудно принять в себе эти сложные по отношению к собственным детям чувства.

Нарушение детских прав, на мой взгляд, чаще всего происходит из-за невразумительного, неясного понимания ответственности как детской, так и взрослой, из-за неуважительного отношения к личности ребенка, его чувствам, желаниям, проявлениям. Из-за тотальной несчастности родителя, неощущения им собственных прав, его неуважения к самому себе и в отношениях между членами семьи.

Еще раз повторюсь, что детские права безусловно нарушаются в случае жесткого и авторитарного родителя, который не слушает ребенка, не слышит, не понимает, неосознанно руководствуясь только собственным комфортом и безопасностью (подавленный, абсолютно подчиненный ребенок – простая в управлении «игрушка», не требующая активного родительского участия; абсолютно уверенный в непогрешимости своих решений и поступков родитель чувствует себя совершенно спокойно). О таком типе родителей прекрасно писала А лис Миллер в своей книге «В начале было воспитание», описывая немецко-австрийский подход к воспитанию конца XIX – начала XX века на примере в том числе биографии Гитлера.

В нашей стране такой тип воспитания тоже присутствует, хотя нельзя сказать, что сильно распространен. У нас другая ментальность, и, исходя из этого, более распространена другая модель, в психологии описываемая термином «мазохистская». Когда родитель «всего себя» отдает детям, жертвуя ради них своими потребностями, благополучием, здоровьем. В этом случае права детей так же нарушаются, потому что такой родитель лучше самого ребенка понимает, что тому нужно. Не авторитарно, но манипулируя любовью, впихивает это в ребенка, не важно, что это – «полезная» с точки зрения родителя еда или одежда, игрушки или мероприятия, которые ему не нравятся, способ жить, распределять свое время, чувствовать, хотеть. Такой родитель все равно берет ребенка «в плен» своим заботливым или любящим участием.

Такой, отдавший все, родитель потом так или иначе потребует возмещения затрат: либо тем, чтобы ребенок непременно следовал родительским принципам, указаниям, образу жизни (то есть тоже страдал, теперь уже ради своих собственных детей), потому что нам подсознательно все же хочется, чтобы тот, кто доставил нам страдания, тоже страдал. Либо такой родитель будет ждать обратного посвящения, ожидая и требуя, что выросший ребенок будет вкладываться не в собственную, а в родительскую жизнь. Такой ребенок тоже не будет иметь права жить собственной жизнью, потому что она должна будет (обоюдно неосознанно) быть уплаченной за жизнь мазохистски посвятившего «всего себя детям» родителя.

Если сейчас многие родители уже защищают своих детей в случае нападения на них системы (школы или детского сада), считая своим долгом встать на сторону ребенка, даже если это нелегко – выстраивать диалог с такой, иногда действительно по-больному устроенной, дисфункциональной системой, то некоторым родителям трудно все же ощущать, защищать или не нарушать права своих детей в своей же семье.

Много страданий приносит некоторым родителям такая невозможность, особенно тем, кто готов понимать и уважать границы и права своего ребенка, но вынужден наблюдать, как другие члены семьи, имеющие другие представления о детях (например, считающие детей почти собственностью, которой они могут распоряжаться, собственностью, которая должна им служить или обеспечивать комфорт), нарушают эти права и границы. Такому родителю предстоит либо жить в постоянном и тяжелом для всех конфликте, либо смириться со своей беспомощностью и страдать, видя, как нарушаются права их детей там, где они должны быть защищаемы и оберегаемы, – в собственной семье.