Постельные войны. Неверность, сексуальные конфликты и эволюция отношений - Робин Бэйкер Страница 20

Женщина повернула за угол, затем остановилась под уличным фонарем, чтобы найти в сумочке ключи. Через несколько минут она увидит свой дом, и приподнятое настроение быстро улетучится. Хотя вечер был прохладным, она все же на какое-то время задержалась, простояв под фонарем, – все что угодно, лишь бы оттянуть момент возвращения домой.

Она провела этот вечер в гостях у сестры, в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, ей нужно было посидеть в спокойствии и попросить совета. У сестры не оставалось никаких сомнений.

– Забирай детей и уезжай, – сказала она. – Поживи у мамы, она поможет тебе, пока ты будешь разбираться со своими делами.

Все еще стоя под фонарем, женщина ощупала свою скулу. Болезненные ощущения почти прошли, но она знала, что до появления новых синяков ждать осталось недолго. Она сделала глубокий вдох, обхватила себя руками и прошла оставшиеся несколько шагов до ворот своего дома. Она надеялась, что к этому моменту он уже будет в постели, но когда она шла по дорожке, то заметила, что в гостиной горит свет.

Ее партнер не поднял на нее глаз, когда она вошла в комнату; он сидел, не отрывая взгляда от экрана телевизора. В руке – банка с пивом, остальные восемь пустых смятых банок разбросаны по полу. Эта обстановка была ей хорошо знакома, и она знала, что надо вести себя осторожно. Какое-то время она занималась, как обычно, тем, что разбирала завалы, оставшиеся после вечера, который он провел с детьми дома. В конце концов, она не смогла больше выносить эту тишину и спросила его как можно более спокойным тоном, пошли ли дети спать без пререканий. Не глядя на нее, он выплюнул свой ответ. Ее дети легли спать нормально. У него нет никаких детей.

Она знала это лучше, чем он. Оба ее ребенка действительно были его детьми, но с недавних пор он решил, что это не так. С этого момента он не упускал возможности высказать ей в лицо все новые и новые сомнения – ей, ее детям, соседям, почти любому человеку, который будет готов его слушать. Она вздохнула более возмущенно, чем намеревалась, затем сказала, что если он собирается начать все сначала, то она идет спать.

– Иди сюда, – приказал он.

Она замешкалась, знакомый страх начинал расти в ней.

– Иди сюда, – повторил он более властно, по-прежнему не глядя на нее.

Она знала, что у нее нет выбора. Ее побег только обозлит его еще больше. Она подошла и встала перед ним. Он оставался сидеть.

– Ты опять была с ним, – без выражения произнес он, словно глядя сквозь ее живот на экран телевизора, который стоял позади нее.

Она сказала, что ни с кем не была, только с сестрой. Никого там не было. Он может позвонить ее сестре, если не верит ей. Ему не надо звонить ее сестре, сказал он, – он знает. Она сказала, что он пьян и не в себе, что больше она не собирается с ним говорить и теперь она идет в постель. Теперь, в первый раз с момента ее возвращения, он посмотрел ей в лицо и велел оставаться на месте. Она увидела это дикое выражение в его глазах: оно появлялось каждый раз, когда он собирался избивать ее. Когда он потребовал, чтобы она сказала, с кем она была, страх сковал ее. Он сказал, что знает, что она спит с кем попало. Она всегда спала с кем попало. Он просто хочет знать, с кем именно, и на этот раз он его убьет.

Когда он, пошатываясь, стал подниматься на ноги, она попятилась, умоляя, чтобы он ее не бил снова. Он потребовал еще более громким голосом, чтобы она сказала, с кем она спала. С рыданиями она прокричала, что у нее никого не было. Не обращая внимания на ее слова, он прокричал в ответ, что, кто бы он ни был, так просто это не сойдет ему с рук. Он велел ей снять с себя одежду и смиренно принять то, что последует. Она прохныкала «нет», но ничего хорошего из этого не вышло. Он стал колотить ее руками, кулаками, пытаясь повалить на пол. Новые синяки прибавлялись к старым, боль была знакомой, но более сильной – такой сильной, что, когда он перестал ее бить и остановился, чтобы разорвать на ней нижнее белье, ей показалось это практически облегчением. Затем он расстегнул свои брюки и вошел в нее, яростно двигаясь и причиняя ей боль.

Почти в тот самый момент, когда он кончил, он встал и сказал ей, что если он когда-либо узнает, с кем она встречается, то этот человек будет мертв. Если ей повезет, то он, возможно, оставит ее в живых. А теперь он идет в постель, а она может оставаться спать на полу, там ей и место.

На следующий день она собрала вещи и все необходимое для своих детей и съехала, по совету сестры, отправившись пожить к их матери. Несколько последующих недель она раздумывала, не подать ли ей в суд за домашнее насилие, но в итоге решила, что лучшим выходом из ситуации будет, если она вообще прекратит с ним всякие отношения. Она никогда больше с ним не виделась, и он никогда не пытался контактировать ни с ней, ни с детьми. Позже она услышала, что всего через две недели после ее отъезда в их дом въехала девятнадцатилетняя девушка. А через год его уже не было на свете, его убил отец этой девятнадцатилетней.

Женщина прожила у своей матери гораздо дольше, чем предполагалось. В итоге она съехалась с первым попавшимся мужчиной, который был готов взять на себя заботу о ней и ее детях. Предыдущая партнерша покинула его, их отношения ни к чему не привели, и у него самого не было детей. Во-первых, он показался ей хорошим отцом. Но как только родилась их общая дочь, его поведение изменилось. Он начал избивать ее сына и сексуально домогаться ее старшей дочери, о чем она не знала, дочь стала угрюмой и вспыльчивой. Ее сын после очередного, особенно жестокого избиения уехал из дома и жил с бабушкой до тех пор, пока не стал способен обеспечивать себя самостоятельно. Много лет спустя ему поставили диагноз «бесплодие», и он всегда считал, что это было результатом того самого избиения. А старшая дочь, будучи еще подростком, просто сбежала из дома и больше никогда не пыталась выйти на связь.