Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности - Даниел Бергнер Страница 19

Все те годы, пока она занималась исследованиями в Соединенных Штатах, ее занятия подвергались постоянным насмешкам. Washington Times выступала против того, чтобы американское правительство финансировало ее работу. Статья была озаглавлена «Финансируемое государством исследование измеряет возбуждение, вызванное порнографией». Один конгрессмен даже инициировал расследование. Протест против ее маленького проекта вскоре угас, однако она постоянно беспокоилась из-за резкого нежелания американцев слишком близко и внимательно рассматривать все, в чем присутствует сексуальность.

Мин старалась согласовывать свои исследования с мнением наблюдательного совета. Она планировала провести опыты, в которых будет использоваться отслеживание движений глаз. Испытуемым показывали порнофильмы, поскольку они возбуждали их больше, чем обычные снимки. Будут ли женщины в этом, более возбужденном состоянии, менее способствующем сравнению, меньше смотреть на женское тело, будет ли их больше привлекать мужское? Она считала, что этого не произойдет, ожидала подтверждения результатов своего более раннего эксперимента и надеялась, что женское тело докажет свою наэлектризованность.

Когда она планировала новое исследование и надеялась на одобрение наблюдательного совета, она еще не знала об исследовании Чиверс с использованием изображений обезличенных гениталий. Возможно, те результаты заставили бы ее задаться вопросом: будут ли женщины в ее эксперименте с видеороликами выискивать наравне с женскими телами эрекцию вроде той, что демонстрировал Дин – явное проявление мужского желания?

Идеи Мин были не только следствием лабораторных исследований, но и результатом ее работы как клинициста, когда она пыталась помочь женщинам, страдающим от диспареунии – болей в гениталиях во время сексуального сношения. Само по себе это состояние не являлось следствием отсутствия страсти, но все же ее пациентки говорили о том, что в случае, когда их страсть усиливалась, боль была меньше. Таким образом, отчасти решение проблемы заключалось в том, чтобы усилить сексуальное желание, и, несмотря на доминирующее мировоззрение, имело «мало общего с созданием более прочных взаимоотношений», то есть со стимулированием общения между пациентками и их партнерами.

Упоминая эти понятия, Мин закатила глаза. Она описала пациентку, любовник которой часто спрашивал ее во время секса: «Так хорошо?» Это совершенно расхолаживало ее. «Это было приятно, но, – Мин содрогнулась, осознавая заблуждение, стоящее за его деликатностью, – в этом не было никакой сексуальности». В этом не было ничего пылкого, никакого признака, свидетельствующего, что страсть этого мужчины выходит из-под контроля.

Согласно Фрейду, сексуальность была впечатана в наши души в момент самого первого восторга, и грудь матери была великолепным его источником.

Разговор с Мин заставил меня вспомнить о Фрейде и одном из его последователей – Мелани Кляйн. Сексологи, как правило, не тратят много времени на психоаналитические теории, обычно они игнорируют или высмеивают фрейдистские идеи как безосновательные и бесполезные. Мин никогда не упоминала Фрейда, но казалось, что в ее идеях проглядывали его взгляды, равно как и то, о чем говорила Кляйн. Похоже, те же идеи вписывались и в исследования Чиверс.

Согласно Фрейду, сексуальность была впечатана в наши души в момент самого первого восторга, и грудь матери была великолепным его источником. «Это было первое и самое важное действие ребенка, – писал он сто лет назад. – То, что он сосал грудь матери. Любой, кто видел, как насытившийся ребенок отодвигается от груди и засыпает с раскрасневшимися щеками и блаженной улыбкой, не может не думать, что эта картина в будущем будет повторена в виде сексуального удовлетворения». Базовая потребность в пище стала первым уроком ребенка в эросе – выживание и чувственность сошлись воедино. «Как нам кажется, губы ребенка ведут себя как эрогенная зона, и, без сомнения, стимуляция потоком теплого молока – источник радостных ощущений». Сознание младенца тонет в ощущениях почти оргазменной силы.

«Обнаружение объекта – по сути, есть повторное его открытие». Фрейд описал, как формировались наши желания в юности и взрослой жизни. Мы пытались вернуться в далекое прошлое, к удовольствиям, которые когда-то получили, которые доставлялись нам матерью не только в процессе кормления, но и бесчисленными другими способами: именно мать склонялась к ребенку, мыла его гениталии, крепко прижимала к себе, прятала свое лицо в его шейку. «Мать наверняка испугалась бы, – продолжал Фрейд, – если бы узнала о том, что она пробуждала сексуальный инстинкт и подготавливала его позднейшее интенсивное проявление. Она расценивает то, что делает, как нечто асексуальное, чистое… в конце концов, она ведь старается не возбуждать гениталии ребенка больше, чем это неизбежно при уходе за ним». Фрейд утверждал: «Она не должна упрекать себя ни в чем даже после того, как узнает правду, ведь она просто выполняет свою задачу, обучая своего ребенка любить».

Согласно теории Фрейда, эротическая энергия девочек вскоре двинется в путь по весьма сложному эмоциональному маршруту и будет перенаправлена от матери к отцу, но первоначальные уроки не пройдут даром: сексуальный посыл матери никогда не сотрется из памяти.

Затем Кляйн еще больше углубила идею Фрейда. Для Фрейда уход за ребенком и кормление грудью были намного менее важными понятиями, чем фаллос или ощущение его отсутствия. Кляйн разрушила эту иерархию ценностей. Грудь, согласно ее представлениям, была вершиной всего. Возможно, Фрейд, будучи мужчиной, неизбежно возвеличивал фаллос, поставив его на первое место, и требовался психоаналитик женского пола, чтобы опровергнуть это представление. Тем не менее вполне вероятно, что взгляды Кляйн сформировались не только вследствие того, что она была женщиной, но и благодаря ее клинической работе с маленькими детьми, а не путем восстановления детства посредством воспоминаний и событий жизни уже взрослых пациентов, как это делал Фрейд. Но какими бы ни были причины, Кляйн возвращалась к младенческим воспоминаниям о груди, которая, казалось, заполняла собой все поле зрения младенца. Все остальное исчезало. Грудь успокаивала и закрывала собой весь мир, обольщала и отрицала все остальное, предлагала и оберегала, учила любви и вдохновенной силе. Она была «пожирающей… изобильной… неистощимой… преследующей», поглощала все сознание младенца и, по сути, никогда не лишалась своей доминирующей роли.

Фрейд полагал, что гомосексуальная привязанность возникает у женщин вследствие некоего детского переживания. В трудах Фрейда и Кляйн предлагалось свое объяснение усиления пульсации крови в экспериментах Чиверс, когда женщины наблюдали за парами других женщин. Груди были первым вместилищем желания, и они имелись только на женском теле – все мы совершаем путешествие с целью их «повторного открытия».

Образ матери у Фрейда, и еще больше у Кляйн, углублял взгляды Мин о женском сексуальном нарциссизме. Посредством женских тел в ее лаборатории или на сцене казино, при помощи почти нагой модели, моющей посуду у раковины, или обнаженных до пояса пловчих, ныряющих в гигантский бокал для шампанского, женщины, подсознательно и опосредованно, становились реципиентами неуправляемого желания, которое они сами некогда ощущали по отношению к телу своей матери. Они впитывали эротическое всемогущество своих матерей.