Заклятие Лусии де Реаль - Иван Головня Страница 8

– Должна же я знать, что там происходит! Пусти меня! – рвалась на палубу Лусия. Но Хуанита была непреклонна. Она стала у двери, загородив собой выход, и решительно заявила, что Лусия сможет выйти, лишь переступив через её, Хуаниты, труп. Лусии пришлось смириться. Она села на койку и, демонстративно отвернувшись, стала смотреть в иллюминатор. Но красоты моря на сей раз не радовали. Она их не замечала.

Вскоре шум на палубе стал стихать, а затем и вовсе прекратился. Зато он тут же возник во внутренних помещениях: трюмах, кубриках и каютах, – где прятались смалодушничавшие матросы и насмерть перепуганные пассажиры. Коридоры наполнились тяжелым топотом ног чужой, вперемешку с бранью речью, хлопаньем дверей, женским визгом. Было похоже на то, что из кают вытаскивают пассажиров. Неужели судно в руках пиратов? От этой мысли Лусия сжалась в комок и больше на палубу не порывалась. Заметно побледнев, она неподвижно сидела на кровати с отрешенным видом в томительном ожидании своей участи. Она даже не прислушивалась больше к тому, что происходит на судне.

Но вот топот ног послышался у двери каюты, в которой находились Лусия и служанка. И тут же дверь задрожала от грубого нетерпеливого стука. Хуанита бросилась к Лусии и прикрыла ее своим огромным телом. Тесно прижавшись друг к другу и оцепенев от страха, женщины молчали.

Не дожидаясь, когда им откроют, пираты после нескольких толчков высадили дверь. В каюту ввалился, едва удержавшись с разгону на ногах, Фиппс. В руках он держал окровавленную саблю. Следом за Фиппсом в каюту вскочили еще несколько пиратов – потных, растрепанных, в крови.

– Э-э, да в этой клетке сразу две птички притаились! – оскалился Фиппс. – А почему бы нам не побаловаться с ними малость? А, ребята?

– Ты что, не слыхал приказ капитана? – прокаркал старый пират с всклокоченными седыми волосами на мартышечьей голове. – Тебе было сказано, что делить все будем поровну? Женщин тоже…

– Приказ, приказ… Знаю, что приказ, – скривив в брезгливой мине полиловевшее от возбуждения лицо, пробубнил Фиппс и тут же, зло ухмыльнувшись, гаркнул: – Эй вы, потаскухи! Живо наверх! Сейчас будем вас делить! Ха-ха-ха!

Лусия, немного знавшая английский, похолодела от ужаса. Ноги ее враз стали деревянными, непослушными. Подталкиваемая в спину пиратами, она, спотыкаясь, с трудом вышла из каюты и поднялась на палубу. На палубе валялись окровавленные трупы и корчились в страшных муках раненые. В одном из них Лусия узнала сеньора Эскудеро. Его лицо было неестественно белым, из шеи, раскроенной сабельным ударом, сочилась кровь, из раскрытого рта вырывались бульканье и хрипы.

При виде умирающего Эскудеро у Лусии потемнело в глазах. Она покачнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за свисавший с реи трос. Шедший сзади Фиппс, делая вид, что хочет поддержать девушку, как бы случайно схватил ее за груди. Бросившаяся на помощь Лусии Хуанита с такой силой оттолкнула Фиппса, что тот грохнулся на палубу, высоко задрав ноги. Раздался громкий хохот. Смеялись все, даже испанцы, которым, казалось, было не до смеха. Фиппс вскочил на ноги с такой поспешностью, будто палуба под ним была раскаленной докрасна. Вне себя от ярости, он грязно выругался и, взмахнув саблей, с силой опустил ее на голову Хуаниты. Женщина, успев глухо охнуть и обхватить голову руками, замертво повалилась на палубу. Пораженная Лусия несколько секунд смотрела широко раскрытыми глазами на свою служанку, у головы которой растекалась красная лужица. Когда же очнулась, то, не говоря ни слова, влепила Фиппсу такую пощечину, что звук ее разнесся по всей палубе. И снова взрыв хохота сотряс воздух над палубой.

Ослепленный злобой Фиппс схватил девушку за руку, с силой рванул к себе и уже хотел было швырнуть ее на палубу. Но тут его пальцы наткнулись на что-то твердое под рукавом черного шелкового платья. Пират рванул за рукав. Шелк затрещал, обнажив до локтя руку. На запястье Лусии сверкнул на солнце золотой браслет филигранной работы. При виде столь дорогой вещи свиные глазки Фиппса загорелись жадным блеском. Враз забыв об оплеухе, он попробовал было снять браслет с руки. Но Лусия с криком: «Не смей этого трогать! Это не твое!» – попыталась оттолкнуть грабителя. Но силы были неравными. Вошедший в раж Фиппс грубо заломил руку девушки за спину и, обдирая кожу, принялся срывать с руки браслет.

Превозмогая острую боль в плече и запястье, Лусия подняла к небу глаза и страстно зашептала:

– Пресвятая дева Мария! Заклинаю тебя: покарай страшной смертью каждого, кто возьмет в руки подарок моего возлюбленного! Услышь мольбу несчастной твоей рабы Лусии, покарай их всех!..

– Ты что это шепчешь, ведьма черная! – злобно ощерился пират, понимавший смысл некоторых испанских слов. – Ты первой и сдохнешь! Только раньше повеселишь меня, а потом я сделаю с тобой то же самое, что сделал с этой черномазой.

Завладев наконец браслетом, Фиппс сунул его себе в карман, а руку девушки снова с силой заломил за спину.

– Фиппс! – послышался резкий окрик Хейвуда. – Оставьте ее. Эта девка моя! А то, что вы спрятали в карман, принадлежит всей команде. Отдайте браслет! Я не потерплю на судне воровства!

– Почему это она твоя? – тяжело дыша, дрожащим от гнева голосом прохрипел Фиппс. Продолжая заламывать руку девушки за спину, он по-бычьи опустил голову и вперился исподлобья в капитана пиратов потемневшими от злости глазами. – Почему она твоя? Это я ее взял… – Фиппс хотел сказать «в плен», но вовремя спохватился и выкрикнул: – Это я ее нашел, а не ты! И нечего мне указывать!

– Фиппс, – подчеркнуто спокойно произнес Хейвуд, – эта девка будет моей. Капитан здесь пока я! А ты, Фиппс, тоже пока всего-навсего корабельный плотник. Улавливаешь разницу? А потому отпусти ее и отдай браслет!

– Ну, капита-ан! Это уже слишком! Долго я терпел тебя, но всякому терпению приходит конец! – угрожающе выкрикнул Фиппс и, оттолкнув Лусию, с поднятой над головой саблей ринулся на Хейвуда. К удивлению столпившихся вокруг пиратов, их предводитель оставался стоять неподвижно на месте. С опущенной вниз саблей и с холодным любопытством он смотрел на бегущего на него Фиппса.

Увидеть рубку на саблях пиратам не привелось. Все закончилось неожиданно быстро. Когда Фиппс опускал саблю на голову казавшегося замершим капитана и уже не мог изменить направление удара, Хейвуд резко подался влево. Подался ровно настолько, чтобы сабля его противника со свистом рассекла воздух в дюйме от правого плеча. При этом Хейвуд выкинул руку с поднятой от палубы саблей вперед, и ее клинок почти по рукоять вонзился в живот нападавшего. Фиппс дико заорал и повалился с разбегу на капитана. Казалось, он хочет напоследок обнять своего убийцу. Но Хейвуд сделал шаг назад, резко выдернул саблю, и Фиппс грохнулся на палубу лицом вниз.

– Спасибо, пресвятая дева Мария! Ты услышала меня! – прошептала Лусия.

– Он убил его… Братцы, он же убил его! – вскрикнул молодой парень с глупым выражением на рябом лице, которому впервые, по всей видимости, пришлось участвовать в подобной передряге и тем более видеть, как убивают своих.

– Ну и поделом ему, дураку! – хмуро отозвался стоявший впереди парня Боулс. – А тебе-то чего переживать? Радоваться должен: при дележе большая добыча перепадет.