Флибустьеры против пиратов Карибского моря - Леонар Дюпри Страница 67

– А уж отдохнуть-то мы им не дадим. Верно? – сказал отец, оторвавшись от подзорной трубы, и с заговорщицкой улыбкой подмигнул Кальдерону. – Как только стемнеет, сделаем вылазку.

– Это непременно, с превеликим удовольствием.

Я также вглядывался в разноцветную массу неприятеля, идущую по полям к городу. Казалось, ей нет конца. Англичане выходили из лесов, скрывались за холмами, снова появлялись и все шли и шли. Подобное скопище войск можно было видеть только в Европе. В психологическом плане это действовало ужасно, особенно на городское ополчение.

– Ваше превосходительство, – еле выдохнул прибежавший запыхавшийся солдат. – Адмирал де ла Плаза… вместе со своей эскадрой… уходит из порта…

Отец удивленно поднял брови. Он коротко спросил, где адмирал, и поспешил за провожатым, приказав мне следовать за ним, а оставшимся наблюдать за неприятелем. Мы ворвались в дом президента Монтемайора, где в дверях столкнулись с адмиралом и его свитой.

– Дон Антонио, какого черта! – закричал мой отец.

– А вы думаете, что я самоубийца, чтобы остаться тут, – заявил адмирал. – Если город будет захвачен, то и моя укрывшаяся на рейде эскадра также будет в ловушке. Я моряк и не хочу зависеть об боевого духа сухопутных. Пока флот англичан не блокировал порт, я решил выйти в море, чтобы спасти эскадру. Я пойду вдоль южного побережья Эспаньолы на восток, но обещаю по мере возможности оказывать помощь с моря. Это все, что я могу для вас сделать.

– А вы подумали, как ваше бегство отразится на гарнизоне города и его жителях?

– Почему я должен стать заложником каких-то горожан? У меня своя задача, у вас своя. Я не хочу, чтобы мои корабли были заперты в устье. Так что разрешите откланяться.

Отец ничего не мог возразить адмиралу, который ему не подчинялся. Он пожелал ему счастливого пути и пошел к президенту де Монтемайору.

Уход армады Barlovento разом перечеркнул все старания отца избежать пораженческих настроений в городе. Адмирал поверг жителей в ужас, когда стало известно, что его четыре корабля собираются покинуть порт. Сразу началось стихийное собрание. Одни горожане кричали, перебивая друг друга, что это предательство Санто-Доминго, другие – что без эскадры город падет, третьи – что нужно повести переговоры с англичанами о выкупе или спасаться бегством. Словом, паника все же началась. Но не это беспокоило меня в тот момент. Как говорится, пусть рушатся миры и цивилизации, но эгоистичная молодость думает только о своем. Все мои мысли были лишь о донье Марии, с которой я так и не сумел повидаться и которая наверняка должна была покинуть остров вместе со своим отцом-адмиралом.

Воспользовавшись общей сумятицей в доме губернатора, я выскользнул наружу и, презрев жару, пустился в погоню за своим ускользающим счастьем. Почему-то я подумал, что донья Мария должна быть в доме адмирала, и эта ошибка мне стоила дорого. Лишь после того как мне сказали, что ее уже давно нет, я кинулся в порт. Как же я сразу не догадался, что она, скорее всего, на борту адмиральского флагмана. Я был в полном исступлении. Я мечтал признаться донье Марии в любви, просить ее отказаться от брака с командиром альгвасилов Мальпикой, но так и не успел к отправке эскадры, которая, как оказалось, уже давно стояла на рейде, поджидая лишь своего адмирала. Мое отчаяние было настолько велико, что я готов был броситься в реку, держа в зубах шпагу, и плыть до флагманского корабля, чтобы взять его на абордаж…

Проводив взглядом отходящие суда армады, я понимал, что все рухнуло. Любовь, сомнения и мечты. Что, скорее всего, их уже никогда не вернуть, как нельзя поворотить время вспять. Дурак, так нелепо упустил свою любовь, свою девушку, с которой так и не смог поговорить и все объяснить. От беспомощности на меня накатила такая волна ярости, что в глазах потемнело и пошли желтые круги, как при солнечном ударе. Да, скорее всего, это и был удар, так как я даже закричал в исступлении. Кто-то должен ответить за все мои напасти, но кто? С кем мне расквитаться, чтобы отогнать злую судьбу? С кем?!

И вдруг словно кто-то свыше услышал мой крик отчаяния, и у меня в поле зрения сквозь темноту и желтые круги стали проступать сперва неясные, а потом все более отчетливые фигуры. Вскоре я узнал одну из них – это был командир альгвасилов дон Хуан де Мальпика… мой счастливый соперник. Очевидно, он провожал свою невесту, а теперь в окружении охранников возвращался в город с пристани. Он гордо шел впереди в шляпе с развевающимся плюмажем, сзади стучали деревянными каблуками башмаков о булыжную мостовую и позвякивали шпагами еще пятеро весьма бравого вида стражников. Тогда у меня даже в мыслях не было, что начальник стражи города мог просто идти по своим делам, а не быть посланным мне богом, чтобы расквитаться. Передо мной был лишь тот образ, который уже давно стал отождествлением всего самого злого, что может быть на свете. Именно его я винил во всем плохом в моей жизни. Вот кто должен был помочь мне избавиться от ужасающей злобы на самого себя.

– Празднуете победу, сеньор фискал? – сказал я, идя ему навстречу.

– А, это мы, молодой человек. На этот раз вы, похоже, не бежите от меня, словно зайчонок. Но если вы решили, презрев трусость, все же дать мне удовлетворение, то ей-богу сейчас не время. Сами видите, что творится… К тому же военный губернатор объявил смертную казнь любому, кто будет сводить личные счеты в то время, когда под стенами города стоит неприятель. Что скажете? Обычно вы слушаетесь приказов своего отца, чтобы избежать наказания. Что же вы стоите? Бегите, как и в прошлый раз. А мы лишь снова посмеемся над вами.

– В прошлый раз вы вызвали меня и я пришел.

– Повторяю вам, что сейчас не время… Разве вы больше не боитесь ремня вашего батюшки? Бегите, мы вас понимаем.

Пятеро сопровождающих загоготали над тупой шуткой альгвасила.

– Да вы просто трус.

После этих слов все шестеро окаменели.

– Сейчас действительно не время, молодой сеньор.

– Вы трусите!

– Можете хоть десять раз повторить это, юноша, только я не буду обращать на вас внимания, поскольку я на службе, а дуэли у нас строжайше запрещены указом не только короля Испании, но и вашего отца. Поэтому, если вы вознамерились втянуть меня в поединок, я просто арестую вас и посажу в тюрьму за нарушение закона. Посмотрим, как потом губернатор сдержит свое слово расстрелять любого дворянина, кто не отложит личные обиды на потом и затеет поединок. У меня пятеро свидетелей, а у вас?

Мой разум спорил с сердцем. Голова кричала: отступись! А сердце твердило: убей его, убей, и она будет твоя, либо погибни. Так что же выбрать, чьего голоса послушаться? Моим ответом был клинок, вылетевший из ножен, и улыбка. Но не та улыбка, которая появляется на губах при виде друзей. Это была улыбка смерти. Шестеро здоровых вооруженных до зубов опытных стражников в доспехах против запыхавшегося юноши в мокром легком камзоле.

– Господа, нападение при исполнении. Шпаги наголо! Арестуйте его!

Все пятеро выхватили клинки. Поздно! Я уже делал первые разящие удары. «При неравенстве сил воспользуйся неожиданностью и первым напади на противника, – настаивал мой учитель иезуит. – Это приведет его в замешательство, а тебе придаст силы. Воспользуйся этим, посей страх, показав свое бесстрашие». Я не стал нападать на Мальпику, который стоял посередине. Они сразу бы окружили меня, и через минуту я был бы весь истыкан их клинками. В два прыжка я очутился на фланге этой шеренги из шести человек и нанес рубящий укол в левое плечо самого крайнего альгвасила. Затем, сделав еще один шаг, я очутился сзади боевого построения и, сделав глубокий выпад, поразил второго альгвасила, не успевшего даже как следует повернуться ко мне лицом. Удар пришелся под кирасу в поясницу. Стражник охнул и, выронив шпагу, осел на одно колено. Еще один прыжок, и я уже в тылу вражеской линии, которая только пытается развернуться ко мне своим фронтом. При этом Мальпика оказывается закрыт своими пятерыми помощниками. Снова рубящий удар, но на этот раз по руке альгвасила, который уже почти обнажил свою шпагу. Ныряющий выпад. Шпага третьего проходит у меня над головой, а моя втыкается ему в ногу, немного выше колена. Все. Отступление. Три прыжка назад, и можно отдышаться.